на Юге. Впрочем, вашниры перемещались и разбивали свои деревни везде, где могли и хотели. Их можно было прогнать, но вскоре их отряды занимали новое место. И, конечно, они продавали людей. За это правители частей Раглас терпели и способствовали торговле с ними. Рабы нужны были многим.

Девушка попыталась вспомнить, как выглядит ее хозяин. Вчера она не сосредоточилась на внешности, силясь понять свою участь, но он не выглядел отталкивающе. Обычный мужчина, высокий и крепкий, простое лицо, темные глаза – цвет она не разглядела. Крупные кисти рук, она отчетливо помнила, что кожа на его руках была жесткой и натруженной, видимо часто занимается какими-то мужскими делами сам. Строит? Создает? Не похоже было, что его деятельность ограничивается бумагами. Сахана вздрогнула, вспомнив, как его шероховатые ладони ласкали ее бедра.

Особенно гадко на душе было от мысли, что никто из всех людей этого дома: Норман, молчаливый слуга и даже сам хозяин, не произвел на нее хорошего впечатления. При мысли о несостоявшемся насильнике девушку замутило, слуга явно понимал ее положение и это очень унижало ее, а вот Алкид, который позаботился о ней, снял цепи, дал еду, воду и одежду и удосужился узнать ее историю, был хуже всех, потому что собирался взять ее, зная, что она человек. Зная, что она равная ему – его соотечественница, наделенная редким даром лечить.

Девушка вынырнула из рассуждений и снова оказалась в реальности. Ошейник был широким, но беспокоил непривычной тяжестью. Сахана уложила свои светло-каштановые волосы в прическу, потому что они все время попадали под ошейник, и шея чесалась. Она поймала себя на мысли, что ждет Алкида. Это было странно, но ей хотелось хоть какого-то развития ситуации. Она вообще не помнила в своей жизни таких моментов бездействия – всегда было слишком много учебы и работы. Она была в постоянном движении. Сидеть и ничего не делать было сложно. Девушка думала, о том, что, возможно, Алкид заберет ее из этой ужасной комнаты без окон. А еще очень хотелось узнать, какой день и какое время суток. Вряд ли он откажется ответить на простой вопрос.

В этот момент послышались шаги, открылась дверь. На пороге появился ее хозяин. Рабыня вскочила на ноги и метнулась к стене.

— Доброе утро, Сахана.

— Доброе утро, – ответила она, чувствуя, что голос ее не слушается.

— Подойди ко мне, – приказал он. Она вяло пошла в его сторону, понимая, что он легко сможет заставить ее.

Алкид рассмотрел ее будто бы заново. Вчера она была растрепанной и грязной в бесформенной рубахе, бледная, с пересохшими губами. Сегодня перед ним стояла симпатичная девушка с яркими зелеными глазами, красивой грудью и тонкой талией, ее волосы пышно лежали на голове и сияли даже в искусственном свете. Она была напугана, от чего глаза смотрели умоляюще и казались просто огромными. Мужчина пожалел, что не овладел ей накануне. Тогда ему было бы проще переступить эту черту, да и для нее весь шок остался бы в предыдущем дне. Сейчас она выглядела такой нормальной, что впору было начать ухаживать за ней, ожидая согласия и благосклонности. Но у него были совсем другие планы. Он точно знал, что делает и не собирался менять решение просто из–за секундного порыва. Изначально он вообще планировал делить ее с другими мужчинами дома. Сейчас эти мысли показались ему самому дикими. Отдать Норману? Василю? Нет, она здесь для него. Только его собственная рабыня. Алкид снял с нее тяжелый ошейник, жалея, что не сделал этого накануне. Подобная вещь не сочеталась с ней. Сахана выпрямилась перед ним, радуясь снятой с себя тяжести, затем столкнулась с ним взглядом и сникла.

— Не бойся меня, – ласково шепнул он, привлекая девушку к себе. Она не сопротивлялась, но он чувствовал, ее ватные ноги и бессильно повисшие руки. Он впился губами в ее губы, сминая их и проникая в рот языком, чувствуя, как приливает возбуждение от ее близости, запаха волос. Платье было тонким и через ткань он мял нежное тело девушки, желая ее немедленно.

Девушка инстинктивно уперлась в него руками, пытаясь отстраниться, но мужчина крепко держал ее. Она, наконец, увернулась от поцелуя и всхлипнула. Это его не устраивало. Так было нельзя, если ей настолько неприятно, то не лучше ли отказаться от плана? Он хотел взаимности, желания с ее стороны и хоть каплю доверия. В этот момент у него мелькнула мысль, насколько проще было бы – будь она дикой. Он бы просто приковал ее к стене или к кольцам в потолке и взял бы. В те дни, когда она была бы послушной, он бы давал ей вкусную еду и гладил, в дни, когда она упрямилась и бросалась на него, он бил бы ее плетью, а потом она бы стала верной как собака и начала бы выполнять его команды. Диких отличал низкий интеллект, отсутствие потомства с рагласианами и вашнирами. Но они могли стать верными и хорошими компаньонами, работниками. Их можно было научить командам. Многие знали минимум сотню слов, употребляя их к месту.

Сахана же была нормальной женщиной. Такие рабы тоже допускались и приветствовались. Про них говорили «не повезло» и обращались с ними как с дикими рабами – дрессировали, били, поощряли, продавали. Сейчас Алкид уговаривал себя не обращать внимания на то, что она рагласианка. Их отношения должны были развиваться без лишних сантиментов. Ей не повезло, она принадлежит ему и обязана делать то, что прикажет хозяин.

Алкид расстегнул пуговицы на платье и спустил его до талии. Сахана стояла как статуя, всхлипывая и тяжело дыша. Она сцепила руки за спиной и ломала пальцы, в попытке не сопротивляться ласкам хозяина. Ее кожа была нежной и мягкой, руки тонкими и слабыми, губы дрожали от ужаса, а глаза она закрыла, чтобы отгородиться от мужчины и уйти как можно глубже внутрь себя. Алкид снял с нее лиф, обнажая грудь и коснулся пальцами соска. Терпение Саханы лопнуло, и она отшатнулась от него, выставляя руки перед собой, глаза ее широко распахнулись, взгляд был отчаянный и злой.

— Ты не можешь так себя вести, – спокойно и ровно сказал ей хозяин, но в его голосе она услышала угрозу. –Ты теперь моя.

— Мне нужно время, я боюсь тебя, – задыхаясь от ужаса проговорила она. Сейчас он ее накажет. Как далеко он сможет зайти? Плеть? Отдаст ее другим мужчинам?

— Тебе нечего бояться. Это теперь твоя жизнь. Придется смириться с