Руслан молчал. Да и что мог сказать, на самом деле? Вместе со мной возмущенно изумляться, как это Наталья могла так поступить, было бы смешно, толкать меня на какие-то радикальные действия («разберись по-мужски!») – опасно. Все-таки все мы – и я, и Руслан, и Наталья – были знакомы много лет, дружили, взрослели вместе, и рвать отношения, становиться врагами ему не хотелось.

– Может, позвонить этому? – глотнув еще водки, спросил я. – Узнать, как это он, урод, додумался?… Замужняя женщина… А?

– Да, позвони, – кивнул Руслан. – Только не сейчас. Завтра.

– Почему это завтра?

Руслан досадливо покривил губы. Потом тяжело приподнялся, ткнул кнопку «play» на смолкшем сидюшнике. Снова зазвучала диско-музыка, запел женский голосок…

– Я тебя понимаю, – сказал я, наполняя рюмку. – Никому не хочется в чужое говно наступать. Но зря ты все-таки… У меня… ну, трагедия настоящая, а ты… Хотя бы пару слов человеческих.

– Во-первых, – вроде бы стал оживать Руслан, – никакой большой трагедии нет.

– Как это?!

– Ну вот ты узнал, что Наташка с кем-то крутит. И что?… А что ей делать? Да это сейчас через одну, тем более здесь, в Москве. Девкам же скучно просто так жить. Хочется принцев, гламура… Ты ей это давал?… Так – одноцветные будни и раз в месяц какой-нибудь ужин в ресторане, после которого ей еще тошнее… Да и сам ты, – Руслан перешел на шепот, – сколько раз?… Сколько мы с тобой…

– Ну, это, блин, разные вещи!

– Тихо ты.

– Это разные вещи. Я – перепихнулся за две тысячи и побежал, а здесь…

– А девкам отношения необходимы. Хоть видимость чего-то такого… Чтоб их добивались, жертвовали ради них чем-нибудь, внимание уделяли. Хоть так вот – эсэмэс перед сном.

Я снова хотел перебить, но Руслан остановил:

– Подожди. Подумай, может, это все к лучшему. Все ведь не просто так происходит. Разбежитесь, встретишь лучше.

– Хм! Это ясно. Но ведь обидно же, когда узнаешь, что тебя за идиота держали!

– Не ори.

– Обидно. Вроде жили как люди, в постель одну ложились, она что-то для дома покупала… Шторы… Радовались, что они так под обои подходят… А оказалось, что в это же время у нее кто-то там, она о другом думает… Со мной ебется, а его представляет…

Руслан изможденно отвалился на спинку кресла, вытряхнул рукой сигарету из пачки, сунул в рот. Щелкнул зажигалкой… Я проглотил водку, передернулся.

Я был почти трезв, точнее, взвинчен, но чувствовал, что скоро алкоголь одолеет взвинченность и шарахнет по мозгам. Триста граммов коньяка, уже граммов двести водки. И всё без закуси (Марина предложила, но я отказался, жрать не мог).

– Мой совет, – покурив, поразмышляв, сказал Руслан, – не торопись. Паузу выдержи. А потом подробно все с Наташкой обсудите. Если серьезно – разводитесь. Хуже не будет… наверно. По-честному, она не предел мечтаний.

– Эт точно… Но ведь мы знакомы хрен знает сколько. Лет… Когда в универ поступали, и познакомились… И вдруг все ломать.

– Что ж, бывают в жизни такие моменты.

– Ох, мудрец какой! – Меня выбешивал этот спокойный тон; я торопливо выпил еще.

Руслан спросил:

– Ты группу «Мираж» знаешь?

– А? – Переход был такой резкий, что я даже поначалу и не сообразил – эти слова показались мне какими-то… как из другого языка.

– «Мираж». Популярная жутко группа была в конце восьмидесятых. Да помнишь, конечно, на всех дискотеках крутили. Я вот недавно диск прикупил, что-то заностальгировал, и, прикинь, тексты, оказывается, с таким смыслом. – Руслан сделал звук громче; я остолбенело молчал. – Вот, как раз, слушай.

«Ро-оль, – пела женщина, – написали нам по строкам на листе. Но сегодня мы уже не те…»

– Восемьдесят шестой год, самое начало перестройки, и здесь – такое, – прокомментировал Руслан. – Конечно, слегка замаскировано под попсу, но смысл-то не попсовый. Да и музыка… Я, кстати, диско никогда попсой не считал. Особенно – «Мираж»… «Я не шучу» – вообще гимн. Нет, серьезно…

И он что-то понес про культ ночи, про близость «Миража» и «Кино», про призыв к молодежному бунту, то прибавлял, то убавлял громкость, подпевал тонкоголосой женщине. Я сидел молча, поняв, что дальнейший разговор о моей беде бесполезен, и накачивался водкой.

Потом кое-как поднялся (штормило уже прилично), выбрел в прихожую и вызвал в мобильнике жены тот номер, с которого присылали эсэмэски. Вызов пошел, и я, помню, отметил зло: «Не отключила, мразь!» Длинные гудки оборвались хмурым, а может, заспанным, глухим голосом:

– Слушаю.

«Хм, знает уже, сволочь, что не Наташка звонит», – усмехнулся я и вслух издевательски сладко сказал:

– Добрый вечер, зая. Это муж Натальи. – При слове «муж» в горле булькнуло горькое. – Приятно познакомиться.

– Здравствуйте… Минуту.

Судя по звукам, мужик (голос был взрослого, солидного мужика) поднялся с постели, пошлепал куда-то. Я ждал.

– Я вас слушаю, – раздалось уже совсем деловитое.

– А что меня слушать. Это я хочу вас… тебя послушать. Хочу узнать… – В голове поплыло и завертелось – ярость, опьянение, обида; и я, как профкомщик из советских фильмов, стал говорить о разрушении семьи, о совести, низости, о моральном падении, о том, что вот у него тоже наверняка есть семья, а он… Я стоял, прислонившись к стене, держась левой рукой за ручку туалетной двери, чтоб не упасть, и говорил, говорил. Мужик не перебивал, и это меня еще сильнее бесило.

– И что теперь делать, а? – перешел я к вопросам. – Что мне теперь?! Наталье?… Мне ее придушить, что ли? А, зая, как?

– Не нужно делать глупостей, – наконец заговорил он. – Наташа ни в чем не виновата.

– Да-а? Ха-ха!

– Я люблю ее. Люблю по-настоящему, вот и все. И она станет моей женой.

– А хер тебе на весь хлебальник?…

– Успокойтесь, давайте вести себя взросло… Вы не дома сейчас? Можете возвращаться. Наташа уехала к знакомым, а завтра…

– Спасибо, очень вам благодарен! – Я то проваливался в отруб, почти падал, то выныривал и на несколько мгновений становился абсолютно трезвым. – Спасибо за заботу.

– А завтра, – настойчиво продолжал мужик, – решим, как быть. Я люблю Наташу, и она будет моей женой. Вот и все.

– Вот и все, – механически-сонно повторил я. – Нет! – очнулся. – Нет, не все! Еще разберемся. Я вам устрою жизнь!..

Нажал кнопку с красной трубкой, сунул телефон в карман джинсов. Продолжал стоять, держась за ручку.

– Ну что, – появился Руслан, – пойдешь?

Я его ненавидел в тот момент. Он мне не помог. Наоборот, глумился. И я сказал едко:

– Спасибо и тебе за заботу.