Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Святослав откусил сыр. В беседу снова вступил Миронов:
– А что мы починить-то должны?
Петр Сергеевич пожевал губами, будто подбирая слова, и снова отхлебнул из стаканчика.
– Видите ли, у нас хоть народец-то, может, и не очень честный: и улины эти безумные, и казаки, и ссыльные, и каторжане беглые, и з/к на поселении… Но хороший народ был. Искренний. Вы… понимаете, о чем я говорю?
– Э-э…
– Души зачернились.
– Да, я понимаю.
– Все искренне делали. Не без греха, конечно: и грабили, и бар жгли, и каялись. Но чистые были души, как у детей. А потом все какие-то черствые стали. Как будто сердце вытащили.
– У всей страны сердце вытащили, Петр Сергеич. Не только у Медвежьего.
– Ну, мы-то за всю страну не знаем – в лесу живем. – Голос пожилого интеллигента дрогнул. – Хуже и хуже становилось, впору до того, что и грешно сказать! И приезжие еще эти самые…
– Ну, и это тоже не одна ваша беда, – вклинился майор, понимающе кивая, мол, «я прекрасно знаю, о чем вы толкуете». – Этническая преступность – она…
Петр Сергеевич энергично замахал рукой, будто открещиваясь от невысказанного предположения собеседника:
– Да я… не подумайте чего! Не националист! У меня и друзей очень много с армии осталось – и дагестанцев, и осетин… Я понимаю – в каждом народе и плохие, и хорошие есть… Но к нам почему-то только плохие едут.
На последней фразе он тяжело вздохнул, одним махом допил коньяк и, крякнув, быстро сунул в рот кусочек сала. Разговор, похоже, был для него не слишком приятный, но пожилой преподаватель переживал его стоически, как прием горького лекарства.
Соколов между тем продолжал:
– А вместе с ними – этнические группировки, наркотики, взятки…
– Да-да-да, – подтвердил медвеженец. – Я понимаю, вы милиционер, для вас это суровые будни, а для нас это все так страшно… и ребята наши маленькие стали колоться… Ужас просто! Вот, а потом выбрали мэра нового – Андрея Вадимовича Меженина. Хороший, добрый очень. Набожный, кстати. И вот он постепенно кое-кого уволил, а на их места пригласил людей достойных.
– Погодите, – попытался остановить Петра Сергеевича журналист, но тот продолжал, будто следуя за собственными набегающими мыслями: – Да-да. Епископа Медвежского, Феликса, сняли, говорят. С его подачи.
– Хм, а по моим данным, епископа на покой проводили по состоянию здоровья. Он вроде бы немолодой уже был…
– Ну, был он действительно немолодой. Но со здоровьем у него еще о-го-го как было. Мог, извините, бутылку самогона за раз выпить.
– Выходит, не очень-то его любили?
– Не очень… Конечно, не очень. Было бы за что любить! Пил он крепко да народ обирал, вот и все его, извините, подвиги. Домик себе отстроил двухэтажный с черепичной крышей, иномарку прикупил. А к сиротам и вдовам не ходил – денег у них не было! Правильно Андрей Вадимович патриарху написал – народ из-за Феликса от веры отвернулся.
– Молодежь, наверное, особенно, – задумчиво предположил Иван.
– Да, молодежь нашу мы, можно сказать, потеряли. Почти совсем. Вон, стыдно сказать, даже проститутки появились! Девчонки молоденькие! А наркоманов сколько! А шпаны!
Лицо пожилого интеллигента сделалось совсем печальным. Он качал головой, глядя в серое утреннее окно, и видно было, как тяжело у него на душе. Затем Петр Сергеевич вздохнул, словно решившись на что-то, и добавил:
– Ну, шпана-то и раньше была, я и сам, бывало, ходил: фуфайка, тельняшка и финка в валенке.
– У вас же Сибирь тем более, – понимающе кивнул майор Соколов.
Медвеженец глянул на него с горячей благодарностью:
– Да! Но раньше все равно не было грязи такой! Даже если и поножовщина была – всегда мирились потом. Своих резали, чужих кололи. А сейчас? Лежачих бьют, калечат… Вон парнишке одному, соседу, ухо недавно отрезали… Это мыслимо разве? Да и ворье тоже – у нас же каторги рядом, и беглые бывают, и все такое. Только вот сейчас вообще такой сброд пошел… наркоманы одни…
В сетования и жалобы опять вклинился журналист:
– Свежая кровь, значит…
Однако преподаватель лестеха этого даже не заметил, полностью погрузившись в невеселые думы о проблемах родного края.
– Да, но это еще не все! У нас при монастыре жил старец. Все его очень любили, очень мудрый был.
– Отец Иона Никишин? Ну, так он игуменом был.
Вот это замечание Петр Сергеевич уже услышал:
– Да-да. Рад, что вы его тоже знаете. Так вот, отошел он недавно, преставился, значит. Андрей Вадимович и предложил пригласить в этот монастырь отца Романа, с Кавказа откуда-то.
– О-о-о! – Брови Ивана Миронова взлетели над очками. Похоже, он был в курсе, о ком речь, но совершенно не ожидал услышать об этом человеке от жителя Медвежьего. – Того самого? Отца Романа?
Сибиряк самодовольно крякнул:
– Ну, раз вижу вашу реакцию, значит, того самого.
– А что за Роман? – спросил Соколов.
– Очень интересная личность, – пояснил журналист, все еще удивляясь услышанному. – Да, про него говорят, что он людей исцеляет. Я сам человек неверующий, но как журналист пообщался бы…
В купе наступила тишина. Каждый из собеседников задумался о чем-то своем.
Через минуту майор встрепенулся, глянул на часы и нарушил молчание самым бытовым образом:
– Ну что, сколько там? Скоро приезжаем. Я, наверное, переоденусь.
Глава 5
На вокзале, невзирая на позднее время, было шумно и суетно. Толпились встречающие и провожающие, сновали носильщики с тележками, у вагонов курили пассажиры, следующие дальше, проводники проверяли билеты, кто-то кого-то окликал, слышались смех и перебранки.
Петр Сергеевич, Иван Миронов и Святослав Соколов вышли из вагона друг за другом.
– Все же надо было нашего соседа разбудить, – сказал журналист, спускаясь по ступенькам вагона. – Нехорошо. Вдруг ему тоже здесь выходить.
Однако попутчики, занятые своими мыслями, не обратили на его реплику внимания.
К преподавателю лестеха сразу подбежала немолодая, но еще интересная дама. Похоже, жена.
Майору Соколову откозыряли двое капитанов. А к журналисту подскочили молодые парни из местных СМИ и симпатичная девушка с небольшим плакатом «Иван Миронов».
Неподалеку остановился священник лет тридцати. Он с интересом окинул взглядом троицу вновь прибывших, и на его лице появилось легкое разочарование.
– Товарищ майор, – отчеканил один из капитанов, обращаясь к Соколову, – давайте мы вещи заберем в багажном, а потом – на квартиру. А с утра мы за вами заедем – и в управление.
– Хорошо, поехали, – согласился тот, затем сделал знак подождать и повернулся к Ивану: – Ну что, до свидания! Успехов на службе – еще увидимся. Я на связи!
– До свидания, – пожал