утопленника, упираясь плечом в его грудь, попытался очистить легкие от воды. Уложил обратно и проверил, не запал ли язык и сказал.

– Будете нажимать с усилием ему на грудь на четыре счета, а я сделаю искусственную вентиляцию. Ясно? Соберитесь Вы уже! Спрашиваю: все ясно!?

– Да.

Они приступили. Дауд чувствовал холод губ потерпевшего. Он слышал, как за спиной мелодично пела река, забегая на каменистый берег, и свой голос, который давал счет человеку, пытающемуся вместе с ним спасти жизнь: «Раз, два, три, четыре» …

Но потом все исчезло. Шум реки, приглушенный давлением, превратился в бесконечный прилив. Его счет казался все тише и тише, пока окончательно не растворился в грохоте его собственного сердцебиения.

– Раз, два, три… – произнес он и лишь после заметил, что парень перестал помогать.

– Кажется, он умер, – он виновато отвел взгляд. – Мне жаль.

Дауд смотрел в широко раскрытые глаза утопленника: они не двигались, даже когда на них падали капли дождя. Бездушные и остекленевшие глаза, как у фарфоровых кукол. Он не знал этого несчастного, и сейчас этот факт его почему-то сильно тревожил. Потерпевший казался таким молодым, что с легкостью сошел бы за сына. Едва он об этом подумал, как все происходящее вмиг показалось несправедливым, неправильным.

Наклонившись к помощнику, он сказал:

– Не тебе решать, кто умрет, ясно?

И продолжил реанимацию сам: раз, два, три четыре! Его громкий счет разбудил ближайших соседей. В их окнах загорались огни. Кто-то молча следил за происходящим, кто-то выражал недовольства, прося тишины. А Бенеш волновался лишь за того, кто лежит перед ним и не просыпается.

– Раз, два, три, четыре! Черт! – сломавшийся голос превратился в хрип, а глаза наполнили слезы. Ударив кулаком по груди утопленника, он крикнул: – Вставай! Раз, два, три, четыре, вставай!

Он наклонился, и наконец-то вдохнул в неизвестного жизнь.

Потерпевший вздрогнул, закашлял. Сидевший напротив помощник от неожиданности отпрянул в сторону.

– Вот так, – сказал спаситель и прижал воскресшего к своей груди. – Тише, тише. Теперь все хорошо.

– Он жив, – удивился помощник.

– Как тебя зовут?

– Что, меня? – опешил он. – Кристоф Адлер. Я полицейский.

– Очень приятно, Кристоф, меня зовут Дауд.

– Извините, что я…

– Все в порядке. Спасибо, что помогли.

Вдали послышались звуки громогласных сирен. В окна глядела вся улица.

– Кристоф, я хочу, чтобы Вы присмотрели за ним. Мне нужно возвращаться в дом. Сами справитесь?

– Да. Может, Вам лучше дождаться врачей?

Бенеш пожал плечами, покачал головой.

– Мне они ни к чему.

Адлер проводил его взглядом, накинул на плечи потерпевшего куртку и уселся рядом. В таком положении их нашли подъехавшие врачи.

Глава 3: Дворовой судья

Въезд транспорта на набережную был ограничен, потому машина скорой помощи на базе «Фиата» остановилась в проулке, выглядывая круглыми фарами из-за угла. Из автомобиля вышла молодая девушка в белом халате, держа медицинскую сумку в руках. Ее глаза выдавали накопившуюся к середине ночи усталость. И все же у нее хватало сил, чтобы перед вызовом поправить свой макияж и прическу. Издалека было видно, как она очаровательна.

Следователь и утопленник сидели в обнимку. Оба промокли от дождя и выглядели неважно. Подошедшая девушка-фельдшер не сразу поняла кто из них потерпевший.

– Меня зовут Кристина, – вежливо представилась она и не к месту улыбнулась. – Расскажете, что случилось?

– Он в реку с моста свалился, – показал Адлер рукой в сторону Влтавы. – Это я Вас вызвал.

– Хорошо, давайте-ка глянем.

Она посветила карманным фонарем в глаза потерпевшему. Пришедший на помощь санитар помог отвести его в карету. Усадив на кушетку, он раздел утопленника по пояс и наложил на лицо кислородную маску, подготовил капельницу полиглюкином.

– Он с Вами разговаривал? – спросила Кристина об утопленнике.

Адлер покачал головой.

– Ни единого слова.

– А Вы с ним до этого знакомы не были?

– Нет. И, честно говоря, лучше бы не знакомился. Если это все, что Вам нужно, прошу меня отпустить.

– Нет, подождите, пожалуйста, заполните протокол опроса очевидца несчастного случая.

Адлер нехотя осмотрел переданные ему на руки листы. Большая часть граф состояла из отпечатанного машинописного текста и стандартных форм, похожих на те, что он часто встречал в юридической документации. Он постарался заполнить протокол как можно быстрее, запнувшись лишь на пункте «место работы».

Полгода назад начальник Пчинский выругал оперативника за распространение служебных данных, хотя тот лишь указал свою должность и звание в социальном опроснике. Немного помешкав, Адлер все-таки заполнил и эту графу. Напротив строки «номер домашнего телефона», как и полагается, написал «отсутствует», а вместо рабочего указал городской номер дежурной части своего отдела полиции.

Пока Кристина просматривала заполненный протокол, Адлер наблюдал за безмятежностью утопленника, лежащего в скорой. Человек, едва не лишившийся жизни, показался ему слишком спокойным.

– Как думаете, почему он молчит? – спросил Адлер.

– Это шок, – ответила она, не отрывая глаза от документа. – Типичная реакция.

– С виду и не скажешь, что он пострадал.

– С виду – да, но мы в любом случае обязаны его обследовать. К тому же существует риск гипергидратации и отека легких, не говоря уже об отравлении токсинами.

Адлер тяжело вздохнул и тоскливо произнес:

– Извините, но эти слова не говорят мне ничего. Лучше скажите: он выживет?

Она подняла глаза от листка и легко улыбнулась.

– Конечно. Что же еще ему остается делать, кроме как жить? Кстати, а Вам нужна помощь?

– Нет. За меня не переживайте. Я всегда так выгляжу.

Она рассмеялась, прикрыв документом лицо.

– Я имела в виду вовсе не это!

– В любом случае, единственная помощь, на которую я согласен – если Вы меня до дома подбросите.

Она снова опустила глаза в протокол, выискивая его адрес.

– К сожалению, нам не по пути. К тому же мы возим только пострадавших.

– Вы хотите сказать, чтобы прокатиться с Вами, мне нужно самому утонуть?

– Если Вы хотите прокатиться со мной, тонуть вовсе не обязательно. А вот если хотите прокатиться в нашей машине – тогда да.

Водитель посигналил, произнес в приоткрытое окно:

– Кристина, мы готовы ехать.

Она махнула рукой и на прощание сказала:

– Что ж, теперь Вы свободны, Кристоф Адлер со Словенской улицы.

Полицейский еще некоторое время после убытия скорой стоял на набережной, наблюдая рассвет, и причиной тому было вовсе не романтичное настроение. Скорее опустошение, которое принесли вечер и ночь. Ему нужно было время, чтобы набраться воли и продолжить путь.

Он заметил, что дождь закончился, лишь тогда, когда увидел людей, выходящих из домов без зонтов.

* * *

Кроны густых деревьев, растущих вдоль дороги, скрывали от солнца все дворы на Словенской улице.