— Да. — Отец протянул руку, потрепал меня по волосам. — Ты очень быстро вырос и нам нужно принять это (маме больше). Мне пора привыкать, что теперь ты сам будешь принимать решения, которые будут влиять на ход твоей жизни. — Отец сжал с силой мою правую ладонь. — Победа не всегда приносит сладкие плоды.

— Ты о чём, пап? — Сказал я после долгой паузы в речи отца. — О той драке в клубе? Так это было давно и почти никто не пострадал.

— У них изъяли три травмата. И я видел запись. Ты вкусил победы, попробовал на вкус кровь врага. Теперь любой твой путь приведёт к моменту, когда вкусишь вкус собственной крови, крови своих друзей.

— Я действовал по правилам, защищал друзей.

— Да, всё верно. — Отец смотрел на меня жёстко, изучающе, как на тигра, выбравшегося из клетки. — Помнишь Тай-Лунга из «Кунг-фу панда»? Ты мне напомнил его: безжалостный, быстрый, смертельный. Ты стал воином, а значит, пойдёшь до конца, для достижения поставленной задачи. Поэтому ты останешься в этом городе, где тебя будут окружать знакомые тебе с детства люди. Чужой город может озлобить тебя. Как вы зовёте Славу Чижова?

— Мешок.

— Мешок. — Отец улыбнулся, произнося кличку моего друга. — Он хороший друг, но плохой советчик, слишком любит себя и свои желания. Это с ним тебе придётся встретиться на татами в абсолютной категории?

— Да, он сильный противник и умный борец.

— Что тебя сдерживает сын?

— Ты о чём, пап?

— Рашид говорит, что ты его бережёшь, хоть и не проигрываешь.

— Он мой друг и я…

— И ты знаешь его сильные и слабые стороны. Раз он вышел на татами против тебя, то ты обязан показать всё, на что способен, иначе сделаешь плохо себе и ему. Я покажу тебе один фильм, хоть грубо, но эффективно. Ты поймёшь. А Серёжка Ползунов, что тебе говорит?

— Мне, ничего такого. — Я пожал плечами. — Он предупреждал Мешка о проигрыше, но Мешку плевать на борьбу, его стезя карате (ты же видел видео).

— Да. Видел. Всех видел и Сергея тоже. Как вы его зовёте между собой?

— Скользкий.

— Скользкий. — Произнося это, отец смаковал каждый звук. — Он хороший советчик, верный друг. Он тоже принимает участие в соревнованиях?

— Нет. Он теперь работает на министерство спорта, будет оценивать наш с Мешком потенциал.

— Работает? Восемнадцать только исполнилось, а уже на работу устроился. Весь в своего отца.

Вечером отец мне включил «Табу» режиссёра Нагиса Осима. Я всё понял.

Наследующий день были городские соревнования по дзюдо. Отец пришёл посмотреть, сел на скамейку команды нашего клуба, поздоровался с Михаилом Валерьевичем, парнями, которых знал. Между рандори с моим участием я прибегал к отцу на скамейку, где заставал его беседующим со Скользким. Они, как старые друзья, обсуждали достоинства и недостатки выходящих на татами спортсменов, делали ставки. И хоть Скользкий знал всех участников, он пару раз проиграл. Я сидел за ними и слушал, как они обсуждают физическую подготовку, психическое состояние и моральный настрой выходящих на татами.

Потом пришло время финала в моей весовой категории, который я с лёгкостью прошёл.

— Нервничаешь? — Спросил меня отец, когда я опустился на скамейку рядом с ним.

— Нет. А где Скользкий?

— Ушёл наставлять твоего друга Мешка. Кот. — Последнее слово отец произнёс с издёвкой, построив брови домиком. — Тебя он, по неизвестной мне причине, поставил фаворитом соревнований.

— Я же тёмная лошадка или кот, кто поставит на меня крупную сумму, тот унесёт все деньги.

— Я тоже поставил на тебя, — отец потрепал меня по волосам, — так что мороженое с меня всей команде.

— Благодарю. — Я встал, отвесил глубокий поклон и ушёл разогреваться перед схваткой.

На татами я вышел первый, поприветствовал судей, зрителей и рефери (им оказался инструктор ОМОНа Андрей Горшков, которого я знал по соревнованиям, не раз проходившим в нашем городе). Когда на татами вышел Мешок, я стал оценивать его состояние перед поединком. Внешний вид Мешка говорил, что мой друг готов к схватке, но не хочет побеждать, так как ему всё равно, что он любит карате, а дзюдо покровительствует его батя и президент.

Я знал особенность техники Мешка, его «суперсилу» и её слабые стороны. И в момент, когда он готовился, как удав сдавить свою жертву (он всегда мысленно представлял себя удавом во время кульминации поединка), я просто сблизился с ним, обошёл его и провёл Хадака-дзимэ, прямо в стойке. От меня никто этого не ожидал, даже я сам. Иппон — чистая победа.

— Для кота ты слишком дохлый, — Рашид Нургалиевич крепко обнял меня, оторвав мои ноги от пола, — а для мангуста в самый раз.

— Ладно, хоть не укусил. — Ворчливо сказал растирающий шею Мешок. — Говорила мне мама «пение — это проще, чем потеть в кимоно с такими же парнями».

— Кот, — рука Скользкого легла мне на плечо в раздевалке, — в тебе начала просыпаться сила. Будь осторожен. — Я повернулся и посмотрел в глаза друга. — Я не знаю, как она проявит себя через твои способности. Жаль, что меня не будет рядом.

— Благодарю, Мастер-джедай. — Я сложил руки перед собой и склонился как истинный падаван. — Постараюсь оправдать ваши надежды.

— Постарайся не поддаваться старым обидам. — Скользкий простёр правую руку над моей головой. — Иди путём света. И ходи по освещённым тропинкам (особенно в незнакомой местности).

— Ты джедай или падре? — Мне удалось ловкими движениями перевести правую руку Скользкого в болезненный болевой на узел локтя. — У меня свой сэнсэй.

— Я серьёзно, Кот. — Скользкий плавно «перетёк» из невыгодного для него положения в дистанцию среднего боя, но встал передо мной расслабленно, не приглашая к игре «птиц и змеи». — Над тобой какая-то муть, а Рашид слишком ушёл в традиции Дзюдзютцу, растит из тебя самурая.

Серьёзность Скользкого перешла на меня, моё сознание растворилось во взгляде моего друга. Я вспомнил первые тренировки у Рашида Нургалиевича:

— Самурай — это гость в этом мире. Суть самурая — его дух, посредством которого он управляет энергией, совершает обдуманные поступки, воздействуя на материальный мир через физическое тело (мясо). Тело имеет сильные и слабые стороны, энергия имеет сильные и слабые стороны, что передаётся духу воина. Преодоление себя — вот главная война каждого воина.

Я улыбнулся, вспомнив себя «карапузом» в кимоно, окружённого такими же «великими воинами», во всё глотку орущими — «Мы не мясо». Обнял своего друга, шепнув ему на ухо: «я постараюсь».

— Ты хоть понимаешь, кого победил? — Скользкий отстранился от моих объятий и передо мной снова стоял восемнадцатилетний, худой парень, с вечно всклокоченной шевелюрой соломенного цвета.