– Ах, дорогая, чудесная идея, не забудь захватить парочку шалей. В этих больших старых домах вечно сквозняки…

И запахнув поплотнее на груди концы собственной шали, уставилась в окно, наблюдая за гуляющими и редкими экипажами.

Матушка Ары была из тех хрупких созданий, которые предпочитали большую часть жизни проводить на кушетке, кутаясь в теплую одежду и предаваясь меланхолии. Она даже подруг принимала полулежа, жалуясь на нескончаемые мигрени, нервы и приступы слабости. Впрочем, подруги охотно поддерживали эти темы, тоже не отличаясь особо крепким здоровьем…

Разговор с отцом вышел очень схожим, и сердце Ары сжалось: прежде энергичный полный сил и планов мужчина за, каких-то пару месяцев превратился в собственную тень. Все чаще замирал прямо во время разговора на полуслове или на прогулке, как бы обращая взор внутрь себя и все меньше интересуясь тем, что происходит вокруг.

И Ара чувствовала вину… Нет, она не сожалела о том своем отказе маркизу. Она сожалела лишь о последствиях, которые это имело для ее семьи.

Горничную и камеристку Ара не взяла, сообщив, что Сесиль обещала ей своих, и, кажется, девушки приняли это на свой счет: укладывая чемоданы, они вздохами и взглядами всячески выказывали обиду.

Что они скажут в следующем месяце, когда получат расчет, потому, что отец Ары более не в состоянии выплачивать им жалованье? За ними последуют лакеи, младшие горничные, посудомойки, кухарка, экономка… Ара встряхнулась, не позволяя этим мыслям завладеть собой.

– Все ли готово? – обернулась она от окна.

– Да, мисс Эштон. И Джером уже подал экипаж.

– Хорошо.

Их верный Джером предложил ей руку, подсаживая в карету, и покачал головой.

– Вы уж не серчайте на старого ворчуна, мисс, но не следует вам ехать одной, хотя б Анну с собой возьмите. Она, конечно, дуреха, но, какая-никакая компаньонка в дороге…

Только такой заслуженный слуга, искренне любящий эту семью, при которой состоял еще его отец, мог допустить такую вольность без опаски наказания.

– Не волнуйся, Джером, – Ара спокойно улыбнулась старику, хотя на душе скребли кошки, – на постоялом дворе меня будет ждать экипаж Сесиль с горничной.

Дверца захлопнулась, карета качнулась, снимаясь с места, и застучала колесами по брусчатке. А примерно через полчаса булыжные мостовые закончились, сменившись сельской грязью. Указанный постоялый двор располагался примерно в часе езды от города. Ара откинулась на сидение и прикрыла глаза, усилием воли унимая дрожь и твердя себе: «Я все сделала правильно, я все сделала правильно…»

* * *

Они прибыли намного раньше назначенного времени, и экипажа маркиза еще не было на месте. В дороге набежали облака, и задул сильный ветер, раскачивая скрипучую вывеску, на которой был изображен золотой бык, тянущийся к кружке пива. Возницы кучковались, согреваясь элем и разговорами – судя по взрывам смеха, не совсем приличными, – пока меняли их лошадей, и проводили взглядами одинокую девушку. Ара плотнее закуталась в плащ и решительно направилась к крыльцу.

Джером наотрез отказался покидать ее, пока не прибудет экипаж мисс Сесиль, и Ара сказала, что в таком случае подождет его в комнате наверху.

Слуга остался на первом этаже, а девушку расторопная хозяйка проводила в опрятную, хоть и скудно обставленную, комнату для путников и предложила подать обед, но Ара попросила лишь стакан воды и устроилась возле окна. Погода стремительно портилась, на оконное стекло падали первые капли, и сквозь них проступало лицо маркиза – голодное, жаждущее, пугающее, как в тот момент, когда он прижал Ару к двери…

Девушка поежилась, почувствовав, что снова начинает дрожать. Укол на пальце, как ни странно, полностью прошел, даже точки не осталось, но Ара непонятным образом чувствовала его, а еще чувствовала тонкую, тоньше волоса, ниточку, протянувшуюся от него к сердцу, хотя она не смогла бы объяснить это ощущение.

Девушка ни капли не верила в то, что действия маркиза продиктованы не местью. Если это не месть, то, что тогда? Просто Его Сиятельство развлекается: ему мало унизить Ару словами, он хочет полностью ее растоптать. Развратить, опустить до своего уровня, чтобы больше никто и никогда не посмотрел на нее с почтением, чтобы больше никто не захотел взять в жены…

Но это сейчас неважно. Ара все вынесет, главное, чтобы маркиз сдержал обещание и отстал от их семьи, вернул отцу положение, без которого, чувствовала девушка, тот долго не протянет. Дождь и ветер крепчали, дышать становилось все труднее, а сомнения возрастали с каждой секундой.

Сдержит слово? О господи! Неужели она действительно поверила, что такой, как лорд Кройд – у которого даже фамилия под стать, фамилия хищника, – выполнит обещание? Поверила, что он станет придерживаться, какого-то глупого договора, несмотря на ту историю в игорном доме и историю с мисс Коннорс, и… мало ли сколько еще подобных на его счету! Никакие договоры ему не указ. Головокружение усиливалось, боль в пальце нарастала, а на сердце словно кто-то давил, так, что воздуха уже не хватало.

Она совершила ошибку! Надо немедленно разыскать Джерома и сказать, что они возвращаются домой! Ара резко вскочила, задев стакан с водой и не обращая внимания на приступ дурноты, когда казалось, будто в сердце вгоняют раскаленную спицу, выбежала из комнаты, слыша, как позади вдребезги разбилось стекло.

На первом этаже слуги не оказалось – хозяйка сказала, что он вышел по природной нужде на задний двор, – и девушка бросилась туда же. Ветер тут же сорвал с головы капюшон плаща, а дождь хлестнул лицо ледяными струями. Ара прижимала ладонь к груди, где жгло так, что мир расплывался перед глазами, и сердце, казалось, вот-вот лопнет, а с безымянного пальца словно по ниточке сдирали кожу.

– Джером! – крикнула она, озираясь и пытаясь перекрыть шум дождя. – Где ты?

Тот не отзывался, и девушка бросилась к их экипажу, решив дождаться слугу внутри. Уже показались очертания карет, и она почти различала фамильную, до которой, наверное, не добежит, потому, что очередная ввинчивающаяся в сердце спица, остановит его биение раньше, но тут прямо из темноты на нее выскочил экипаж.

Заржали кони, над самой головой взметнулись чудовищные копыта, и возница едва успел обогнуть девушку, так, что Ару только брызгами обдало.

Экипаж мгновенно остановился, и дверца распахнулась.

– Мисс Эштон? – позвал глухой голос с козлов. – Его Сиятельство ждет.

Ара, все еще оглушенная болью и испугом, кутаясь в плащ дрожащими руками, задрала голову, но из-за дождя, различала только контуры.

– Джером… мне нужно предупредить слугу.

– Его предупредили, ваш экипаж сейчас на полпути домой.

Дальше все запомнилось, как-то отрывками, и пришла в себя Ара уже в экипаже, стремительно увозящем ее прочь от постоялого двора «Золотой бык» и прежней спокойной и предсказуемой жизни.