Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Она не задает лишних вопросов и не устраивает скандалов, а это главное для меня! – говорит Браин.
Его работа была очень напряженной, так что он практически всегда был в стрессе и депрессии. Однажды, выйдя из дому, на лестничной площадке Рик споткнулся об кота, которого завела его жена, и упал вниз по лестнице, так появился Браин. Или это Браин упал и появился Рик, неясно, каждый из них говорит по-разному. Они знают о существовании друг друга, и каждый уверяет, что именно он настоящий. Ночью Браин раздевается до гола и идет спать в умывальню, на утро там просыпается ошарашенный Рик. Рик по ночам начинает шуметь и бегать по коридору, и его садят в комнату изоляции, поутру там проснется Браин. Война с самим собой. У них одно тело на двоих, но думают они по-разному. Один агрессивный, другой всегда на позитиве, иногда кажется, что и произношение слов отличается.
Когда я вошел в палату, для приличия Рик спросил, как прошли обследования, я ответил, что как обычно. В моем голосе, скорее, звучали отголоски усталости, чем отчаяния или же усталости от отчаяния. Я прошел мимо них и лег на свою кровать, что слева от окна. Джефф и Рик, решив, что я хочу поспать, тихонько ушли. Я не видел их, и поэтому они уходили, как пожелало мое воображение. Настала тишина. Потолок сжимал мое биополе, а тучи за окном мчались в неизбежность, унося мои надежды на пробуждение памяти. Я б мыслил иначе, если б знал, что будущее чего-то ждет от меня, но в праве ли я давать ему надежды, если не знаю, к чему стремиться? Мне не хотелось быть мыслящей оболочкой, и я впервые пожелал ощутить эмоции снежинки от своего единственного свободного полета, упасть на нос любому прохожему и рассмешить его, но меня растирали рукавом, бубня что-то неприятное. Хотелось стать ветром, теплым ветром, парящим над городом, оживляющим деревья и целующим прохожих, развевая их волосы, но они закрывались шарфом и поворачивались ко мне спинами. Мне хотелось сбросить бремя, тянущее к земле, пролетев сквозь фрески неба, встать на лунный грунт и смотреть на нашу планету. Увидеть необъятность всей красы ее существования, теплоту, дыхание жизни, но видел я плоть, издробленную атомными спицами. Люди прокапывали кожу земли и клали в нее мертвых людей. Я видел, как они рвали душу планете металлическими шариками, чтобы смотреть телевизор и слушать радио. Как сладостные, теплые лучи, освещающие Землю, променяли на мертвое вольфрамовое солнце. Как люди покланялись портретам и истинно верили, что кусок воска очищает грехи. Слышал, как подлунный мир кашляет от выхлопных газов, а придуманное время изменило принцип вечности. Видел, как живой источник перекрашен в цвет мазута и как люди пляшут под негативные вибрации. Мне хотелось быть чем-то другим, вдохнуть воздух, но увиденное еще больше угнетало, ложилось на плечи и тяжестью своей давило вниз, вдавливало в реальность, где я, как и прежде, брошенный судьбой и объятый одиночеством на мягкой кровати цвета ореха, третьего этажа клиники.
Резко проснувшись от случайной дремы, я почувствовал дереализацию.
Пульс в висках стал стучать подобно глухим стукам колес поезда, я чувствовал, как кровь разгонялась по всему телу и разбивалась об них, как волна об скалы. Слух мой усилился втрое, и звуки за окном пещерным эхом отражались от стен палаты. Голоса людей, детский смех, шепот, взмахи крыльев птиц, ревущий двигатель – все смешивалось в грязный шум, но в то же время разбивалось на отдельные частицы. Я не заметил, как из лежачего положения перешел в сидячее. Звуки пронзали и побуждали мое воображение строить образы, ассоциирующиеся с ними. Изо всех сил я сжал уши ладонями и лбом уперся в колени, настала вакуумная тишина, свои мысли я слышал отчетливей, чем когда либо, но, кроме них, я слышал плач девушки, мне казалось, что она совсем близко, что она плачет, глядя на меня. Другой голос, мужской, успокаивал девушку, говоря «успокойтесь, он выкарабкается… все будет хорошо». Открыв глаза, я убедился, что никого нет. Адреналин внутри меня все сильнее выплескивался прямо в сердце, вызывая жуткий страх, побуждающий к бегству в любом направлении. Резко вскочив с кровати, я выбил дверь плечом, вылетев в коридор, действия мои были бессознательны. Я замер, время остановилось, коридор был пуст, стояла тишина. Медленно двигаясь вперед и стараясь не дышать, я проходил мимо дверей палат, надеясь услышать жизнь по ту сторону. Серые стены, мерцание света и реверберационный стук моих шагов. Паника наполняла мою грудь, я открывал одну дверь за другой и не находил ни одного человека. Это похоже на сон, но со слишком реальным восприятием происходящего. Треск ламп дневного света, нараспашку открытые двери, время набирало обороты. Страх разрывал меня на части и сжимал одновременно, стены коридора копировали движения морской волны, гул в голове усиливался, подражая взлетающему самолету. Мои ноги ослабли, и я упал на колени, пространство размазывалось, и я кричал диким воплем, закрывая уши, тело становилось ватным, изменяя моей воле. Мне не хотелось умирать, так и не родившись, так и оставшись всего лишь чьим-то смутным воспоминанием. Сознание покидало меня, как бы я ни пытался сохранить секунды существования. Едва успев приоткрыть глаза, я отключился, рухнув на бетонный пол.
Я очутился в своем бессознании, там было тепло и спокойно. Кадрами кинопленки мелькали разные образы. На них молодой парень подкидывает в голубое небо маленькую девочку лет четырех, она смеется, смотря ему в глаза, она называет его папой. Кадр останавливается на ее лице и оказывается на холсте, возле которого стоит все тот же парень и пишет этот портрет, пишет, как она смеется. Он не торопится, медленно выводя детали легкой рукой. Он макает кисть в алую краску, и кисть превращается в букет роз. Мы оказываемся на улице. Тучи сгущаются, дует ветер, моросит. Парень с букетом куда то спешит, поглядывая на часы. Он в черном пальто, шарф его белого цвета. Я иду сзади него и слышу, как он бубнит себе что-то под нос, теребя рукой красную коробочку в виде сердца, то вытаскивая, то складывая ее обратно в карман. Мое видение было расширено, и я увидел белую машину в соседнем квартале, несущуюся с большой скоростью. За рулем сидел мужчина лет пятидесяти, в очках с толстыми линзами, на заднем сидении был еще кто-то, его я не разглядел. Парень, спешащий на свидание, уже лежит на асфальте после
