— Это похвально, господин Шалманов, что вы в курсе, кем я был раньше, — снисходительно усмехнулся тот. И добавил: — Но еще лучше вы знаете, кем я работаю сейчас.

— Не вопрос.

— Значит, догадываетесь, зачем я к вам пришел.

— Разбор чинить?

— Что-то в этом роде.

— Ну разбор так не чинят. Давайте стрелочку забьем, выедем в чисто поле…

Сапунов сморщился, как от нашатыря. Выставил перед собой раскрытую ладонь. Помахал ею.

— Ни в чисто поле. Ни чисто в поле. Ни-ку-да! Никаких стрелочек, господин Шалманов. И вообще, будьте добры, избавьте меня от ваших бандитских заморочек!

Шалман нахмурился, исподлобья направил на Сапунова тяжелый взгляд.

— Что ты хочешь? — грубо спросил он.

— Для начала хочу предупредить, чтобы ты не совал свое рыло в чужие дела…

И Сапунов забыл о вежливости.

— Не понял, о чем ты?

— Ни о чем. О ком. О девочках.

— Какие девочки?

— Те, которых ты через Савина к нам в отель запускал.

— Я?

— Ты!.. Короче, больше ни одна твоя девочка не появится в отеле.

— Хорошо. Будут только мальчики, — хмыкнул Шалман. — Я слышал, в «Эсперанто» немало старых, богатых и озабоченных теток. Да и педиков хватает…

— Если ты про Савина, то в отеле он больше не работает.

— Савин для меня не потеря. Таких Савиных у меня на каждом шагу. Надо будет, весть ваш сраный отель на меня пахать будет…

— Забудь об отеле. Совет это или предупреждение, думай, как хочешь. У меня все.

Сапунов поднялся со своего места. И деловито, с достоинством вынес из кабинета свое крупное тело. От него на душе остался тяжелый осадок.

— Козел! — процедил сквозь зубы Шалман, когда Сапунов исчез.

— Упертый козел, — добавил Артюх.

— Ничего, и не таким рога обламывали. Короче, этот отель будет моим! — Шалман со всей силой саданул кулаком по столу. — Рыба гниет с головы. Вот с головы и начнем.

Упоминание о рыбе разбудило аппетит.

— А не пора ли нам водочки под хорошую закусь тяпнуть? — поднимаясь со своего места, спросил он.

— Ну, это всегда пожалуйста! — кивнул Артюх.

К подъезду подали два джипа. Для него и для охраны. Шалман лично проследил за тем, чтобы его машину обследовали сканером. А вдруг она заминирована? Но все было чисто.

Шалман сел в джип. Водитель завел двигатель. И в это время что-то громко и протяжно завыло. Как будто авиационная бомба с большой высоты на машину падала. От ужаса кровь застыла в жилах.

— Что это? — выдавил из себя Шалман.

— Да это где-то под мотором… — сказал водитель, бледный как полотно.

Через несколько минут Шалман разглядывал муляж взрывного устройства. Его извлекли из-под машины. Все настоящее, только вместо взрывчатки обыкновенное мыло. А еще звуковой сигнал. Имитация взрыва…

— А могло рвануть, — сказал Шалману начальник его личной охраны.

Вид у него такой, словно он уже настроился сделать себе харакири. И неудивительно.

— Ты мне за это заплатишь! — Шалман готов был голову ему оторвать.

— Так я ж все как надо сделал. Только сканер не взял эту штуку.

— А как эту штуку под машину сунули?

— Прозевали, — начальник охраны обреченно вжал голову в плечи.

— Вот я тебе твое зевало и порву.

На начальнике охраны Шалман всего лишь срывал свою злость. А злился он на Сапунова. Понимал, от кого этот сюрприз.

Сапунов предупредил его не только словом. Он подкрепил свою угрозу делом. С таким же успехом он мог установить под машиной настоящую бомбу. Этот день мог стать последним в жизни Шалмана.

Да, противник у него серьезный. Очень серьезный. И есть ли смысл с ним связываться?

* * *

* * *

Мужик поплыл. Конкретно шифер набок съезжает. Глаза горят, руки трясутся, вот-вот пена на губах появится.

— Э-э, ты чо, в натуре, угомонись! — пытался осадить его Гиря.

Да только все без толку.

— Ну давай еще разок раскинем! — умолял он.

— Да тебе, дятел, и на кон нечего ставить.

Зимние вечера долгие. В бараке тепло, сухо, мухи не кусают. Вертухаев нет. Активисты, козлы хреновы, языки в задний проход засунули, в углы забились и сидят там молчком, как крысы. Блатные тоже в своем углу за перегородкой в «стиры» шпилятся от нечего делать да водку жрут.

Гиря со своими корешами тоже в одной куче. «Семья» у них конкретная. Спортсмены, рэкетиры. «Коренные» их «животными» за глаза называют. Только обижать не обижают. Понимают, что спортсмены — пацаны крепкие и друг за друга горой. Если вдруг что, ворам не поздоровится.

И у них тоже водочка есть. Привет с воли. И с картишками никаких проблем. «Очко», «сека», «бура»… На бабки играют, на шмотки, на харчи. Все тихо, спокойно, все чин-чинарем. Только вот мужик какой-то в их компании вдруг образовался. Его Лысый два часа уламывал. От не фига делать доставал его. Давай, мол, в картишки перекинемся. А тот ни в какую. А Лысый не унимался. И достал-таки мужика.

Думали, мужик пару раз сыгранет и отвалит. Да нет. Разошелся мужик, вожжа ему под хвост попала. Бешеный какой-то стал. Проиграл все подчистую. И никак остановиться не может.

— Ты, мурло, тебе же на кон ставить нечего, — еще раз повторил Гиря.

— Есть!

— Что, свою задницу?

— Я не пидер.

— Так станешь…

— Нет, я жизнь свою на кон ставлю. Совсем мужику башню снесло.

— А что, пусть играет, — послышался чей-то голос.

Гиря повернул голову вправо. И увидел Ватника. Блатной пацан, в авторитете. Две ходки за ним, все по серьезным статьям. Уважают его «коренные». Да и спортсмены с ним считаются. Уж больно опасно с ним связываться. Сначала заточку под ребро сунет, а потом ответ спросит…

— Пусть играет, — подхватили пацаны. Ватник впился в мужика хищным и насмешливым взглядом.

— А ты, фраерок, хоть врубаешь, как это жизнь на кон ставить? — спросил он.

— Да, наслышан… Если он выиграет, — взглядом показал тот на Гирю, — он может меня грохнуть.

— А на кой хрен ему это нужно?

— Не знаю.

— На хрен ты ему сдался. А вот показать он тебе на кого-нибудь может… Эй, Гиря, у тебя есть враги?

— А у кого их нет?

— Вот видишь, фраерок, есть у Гири враги. И, если вдруг что, спустит он тебя с цепи. Замочишь кого-нибудь…