Толкнув одну из дверей, старуха мотнула головой, предлагая мне зайти, и я оказалась в темноте, где пахло мышами и затхлостью. Чиркнуло кресало, затеплился огонек свечи, и в его неровном свете я увидела гладко оструганные полки вдоль стен - совершенно пустые, если не считать корзинки с десятком яиц и глиняного горшка, по-бабушкиному затянутого на горловине тканью, перевязанной веревочкой.

- Лучше пересидим здесь, - тихо сказала старуха, не глядя на меня. - Пусть этот черт уйдет.

- Какой черт? - переспросила я с раздражением. - Что происходит? И как вы узнали, кто я?

- Да я не знаю и знать не хочу, кто ты, - ответила она презрительно. - Только знаю, что Эдит утонула за четыре часа до того, как судья вытащил тебя из воды, ведьма.

Ведьма? В моём сознании тут же промелькнули сырые казематы, орудия пыток, бесстрастные физиономии инквизиторов и - как вишенка на торте - костер посреди площади.

- За языком следите, мамашенька, - посоветовала я старухе. - Никакая я вам не ведьма. А вот вы точно с какой-то чертовщиной связаны. И если это ваши проделки, я требую, чтобы меня немедленно вернули домой.

- Я такая же ведьма, как ты - жена моего сына, - фыркнула старуха. - И ты сама должна знать, как заняла её место. И для чего. И выбираться должна сама. Если сможешь.

- Бред какой-то! - воскликнула я в сердцах.

- Наверное, это моргелюты, - старуха задумчиво покрутила свечу вокруг своей оси.

- Кто?!

- Духи озера, - пояснила она. - Они утопили моего сына, а потом утопили Эдит. И зачем-то подкинули в Тихий Омут тебя.

- Никто меня не подкидывал! - ответила я бешеным шепотом. - Я упала в озеро! Меня столкнули! А вынырнула возле этой чертовой мельницы! Только получается, что не я вынырнула, - я потрясла руками перед лицом старухи. - Руки - не мои, волосы... - я схватила в кулак несколько прядей и тоже потрясла ими, - волосы - тоже не мои! И я не желаю находиться в теле какой-то там утопленницы!

- Ну прыгни обратно в Омут, - посоветовала мамаша Жо, на которую моя истерика не произвела никакого впечатления. - Если повезет - духи отправят тебя обратно. А если нет

- то съедят. И рядом уже не будет мужика, который вытащит тебя за гриву и на берег.

Я застыла, вспомнив тени, утягивающие меня в глубину. А вдруг. это были вовсе не сети?..

Тут можно было сойти с ума на «раз-два», и я, плохо соображая, что делаю, схватила корзинку с яйцами.

- Правда, готовить решила? - равнодушно поинтересовалась старуха. - Так Ворона этим не купишь. Только ещё больше на подозрение наведешь.

- На какое подозрение? - я уже мало что понимала - и про ворон, и про чертей в омуте, и про утопившуюся Эдит. - Что в горшке?

- Масла немного осталось.

- Отлично, - я сунула горшок под мышку, взяла корзинку и пошла обратно в кухню, пытаясь собрать в горсточку разлетающиеся мысли.

Старуха вздохнула, загасила свечу и потащилась следом за мной, а я поднималась по ступенькам и пересчитывала все странности, что со мной случились.

Так, деревня Тихий Омут, где нет нормальных дорог и сетевых вышек. Так, озеро с какими-то водяными... И меня угораздило рухнуть в это озеро. А ещё - ворон, которого не купишь.

- Про каких ворон вы мне говорите? - спросила я у мамаши Жонкелии, когда мы уже почти поднялись до верха лестницы.

- Про серых, - огрызнулась старуха, обогнала меня и принялась шарить на полке, переставляя закопченные котелки и сковородки.

Судья Кроу, сушивший у печи рубашку, глянул на нас через плечо - быстро и подозрительно, и сейчас он так смахивал на нахохлившуюся хищную птицу.

Какая же я дура, слов нет. Рейвен - это ведь «ворон». Ворон - прозвище судьи, тут и ребенок бы сообразил. Судья, которого не подкупишь. А я разве собиралась его подкупать? Я ничего не сделала, чтобы мне нужно было подкупать судью. Или. сделала? Кто знает, что там за жизнь была у моей предшественницы.

Надо порасспросить старуху получше. Но для этого нужно избавиться от судьи-Ворона. Узнавать о жизни человека, чье тело ты заняла, лучше без лишних свидетелей.

- Мамаша, достаньте сковородку, - сказала я, поставив на стол корзину и горшок. - И миску.

Я бы взяла всё сама, чтобы лишний раз не подавать голос и не обращаться к противной старухе, но проблема в том, что понятия не имела, где что стоит в собственной (мама дорогая!) кухне, а судья Кроу следил за мной исподтишка, но пристально. Как будто только и ждал, когда я совершу какую-нибудь ошибку. Но для него-то я - просто Эдит, у которой разладилось в голове, вряд ли он заподозрил подмену. А вдруг, таких, у которых разладилось, здесь сразу отправляют в сумасшедший дом? Как предупреждала меня старуха? Мне вспомнились леденящие душу лекции по истории Нового мира - о том, как обращались в «цивилизованных» странах с теми, кто страдал отклонениями в психике, и судья сразу перестал мне нравиться.

Старуха с грохотом бухнула на стол огромную чугунную сковородку и щербатую глиняную миску. А вилку попросить - будет уместно? Вдруг у них тут вилок ещё историей не предусмотрено?

С вилками, похоже, было туго, потому что мамаша Жо протянула мне деревянную ложку на длинной ручке. Отлично. Нет, я была совсем не голодна. О еде даже думать не хотелось. Но приготовить что-то означало не участвовать в разговоре, потянуть время, подумать и... успокоиться. Прежде всего надо успокоиться.

Мне никогда не приходилось готовить в таких условиях. Особенно - в такой печи. Она была разделена поперек кирпичной полкой, и внизу горел огонь, а наверх, видимо, ставили горшки и сковородки. Вроде духовки, только температуру быстро не изменишь. Справлюсь.

Первым делом я выковорила из горшка масло. Оно было топленым. Я никогда не готовила на топленом масле, но оно, наверное, как то же самое сливочное.

Бросив масло на сковородку, я задвинула её в печь подальше, и разбила в миску пять яиц.

- Что так много? - тут же заворчала Жонкелия. - Хватило бы и трех.

- На меня не готовьте, хозяйка, - тут же тактично отозвался судья. - Я только хотел задать пару вопросов.

- Год прошел, а вы никак не уйметесь, - старуха подала мне солонку.

Думаю, сделала она это не из-за желания придать блюду вкуса, а чтобы не встречаться взглядом с судьей, который тут же уставился на неё.

- Убийство вашего сына ещё не раскрыто, - сказал он обманчиво-мягко. - Мне казалось, вы больше всех должны быть заинтересованы в том, чтобы убийцу нашли.

Убийство? Я слушала в оба уха и мигом насторожилась. Получается, мужа Эдит убили? А теперь она сама прыгнула в озеро?.. Я хотела добавить соли, но посмотрела на собственные руки, скривилась и зачерпнула соль кончиком ложки. С такими руками не то что готовить

- дышать неприятно.

За неимением вилки, я взбивала яйца не самой ложкой, а её черенком. Почти как китайскими палочками, когда готовишь восточный омлет.