Когда праздник, мама всегда надевает голубое платье с носатой фасолью. Вообще-то узор называется «турецкие огурцы», но загнутые кружавчатые овалы на огурцы не похожи, и Тая зовёт их «фасольки». Сегодня утром мама входит в Таину комнату, уже одетая в нарядное платье. Прохладный голубой шёлк окутывает её высокую фигуру, и кажется, что вокруг мамы колышутся волны. И волосы у неё спускаются на плечи волнами, и духи лёгкие, нежные, как вода.

«Моя мама – река», – думает Тая, вдыхая с ещё закрытыми глазами мамин запах. Мама отдёргивает занавески, впускает нежаркое утреннее солнце.

– Таюшка, пора вставать! Сегодня последний день учёбы, ты не забыла? – мама ласково касается губами Таиной щеки. – Приходи скорее к нам на кухню!

Тая вскакивает с постели, босиком бежит по холодному полу в ванную. Чистя зубы, вглядывается в свое зеркальное отражение: видно уже, что она – почти второклассница? Из светлого овала смотрит на неё бледное худое лицо. Всё как обычно: курносый нос, веснушки и кудряшки.

«Нет, кажется, ещё не видно», – решает про себя Тая и, вздохнув, выплёвывает пасту.

На кухне папа, в белой отглаженной рубашке, допивает кофе.

– Ну, второклассница, – папа обнимает растрёпанную Таину голову, – беги на учёбу. А вечером будем пить чай с тортом! – он поднимает указательный палец, подчёркивая торжественность момента, потом заговорщически наклоняется к Тае и говорит шёпотом: – С «Птичьим молоком»!

Папа смотрит на часы, чмокает дочь в макушку и встаёт: ему пора на работу. Тая с мамой остаются завтракать вдвоём.

– Мама, а во втором классе учиться труднее? Тебе было трудно?

– Трудно. Но ведь и я тоже выросла, стала взрослее. Во второй класс идут уже совершенно самостоятельные люди.

– Поскорее бы перейти, – вздыхает Тая.

– Успеешь, – улыбается мама. – Ну, собирайся, пора.

Тая знает: в то время, когда учились родители, писали не шариковыми ручками, а перьями. Стальное пёрышко на деревянной ручке надо было обмакнуть в чернила и провести по бумаге линию, нажимая не сильно, чтобы не посадить кляксу, но и не слабо, чтобы остался след. Очень скоро чернила на пёрышке кончались, и надо было снова обмакивать его в чернильницу, снова нажимать не сильно и не слабо… И за наклоном букв надо было следить, и правописание никто не отменял!

«Раньше было гораздо труднее учиться, – думает Тая. – Но раз родители в то время справились, то и я смогу».

Тая узнаёт, что пришла в школу вовремя, ещё до того, как открывает высокую белую дверь класса. В классе шумят – значит, занятия не начались. Она чуть медлит, держась за прохладную металлическую ручку двери, – всё-таки последний раз в этом учебном году! – а потом заходит.

Тая пробирается на место. У неё маленькая квадратная парта, вплотную придвинутая ко второй, такой же. Каждую четверть Инна Семёновна пересаживает ребят. За год Тая перебывала на четырёх разных местах, и больше всего ей понравилось сидеть у окна. А ещё удобно справа от Кости Михайлова: он левша и, когда пишет, не задевает тебя локтем. Эту четверть она заканчивает как раз рядом с Костей, на предпоследней парте. Через проход от неё сидит Мишка. Тая пробирается по ряду и старается не думать, как они сейчас встретятся. Но не пройти мимо Мишки нельзя, и у самой парты она поднимает глаза. Мишка смотрит виновато.

Тая отворачивается, усаживается на место и достаёт учебники. «Математика», две толстых книги «Чтения», «Природоведение» – всё здесь, готово к сдаче в библиотеку. Как бы сложить их поаккуратнее?

– Тая, Тай, – громким шёпотом зовёт Мишка через проход.

Тая спокойно поднимает голову, обводит глазами класс. Вокруг шумно: все возбуждены окончанием учёбы и свободой, которая вот-вот обрушится на них, как ливень. Бутылкин в азарте вскочил на стул и, размахивая руками, доказывает что-то мальчишкам, стоящим внизу. Горбункова спорит с соседкой, кольцом обернув косу вокруг головы.

«Опять про причёски», – догадывается Тая.

Ну разве можно расслышать в таком гвалте чей-то шёпот? Конечно, нет! Тая его и не слышит. Или не хочет слышать?

– Тая, – Мишкин умоляющий голос звучит прямо над Таиным ухом. – Слушай, Тай, ну на что ты обиделась?

Она отдёргивает руку, за которую Мишка просительно тянет, смотрит на него искоса. Глаза с рыжими ресницами глядят на девочку внимательно и грустно.

«Всё-таки очень странно видеть Мишку несчастным», – думает Тая и ворчит не то обиженно, не то примирительно:

– Ни на что…

Мишка обрадованно шагает к парте и кладёт перед Таей листок в клеточку.

– Я тут адрес свой написал. Мы едем на море, но ты всё равно пиши, я скоро вернусь. И про день рождения не забудь, я буду ждать!

– Ладно, там видно будет, – всё ещё ворчливо говорит Тая, но Мишка рад, не замечает ничего.

– Так ты пиши, Тайка, слышишь? Пиши!

Крики и гомон вдруг замолкают. Ребята поспешно поднимаются: вошла Инна Семёновна. Мишка торопливо отступает на своё место. С грохотом падают чьи-то книги.

«Инна Семёновна тоже сегодня нарядная, – думает Тая, глядя на учительницу, рослую, черноволосую, в зелёном платье. На шее у неё – прозрачная нежно-салатовая косынка, завязанная бантом. – Оканчиваем первый класс мы, а праздник у стольких взрослых: и у моих родителей, и у Инны Семёновны!»

Тае вдруг очень захотелось спросить у Мишки, как отмечают этот день у него дома. «Может, пригласить его к нам, на „Птичье молоко“?» – размышляет она.

Но пока ничего спросить нельзя: Инна Семёновна внимательно оглядывает притихших учеников.

– Здравствуйте. Садитесь, – она кладёт на стол толстую стопку дневников.

Все взгляды устремляются туда. Сейчас каждый узнает свои оценки!

– Вы хорошо потрудились за прошедший год. Все переведены во второй класс. На каникулах старайтесь много читать, наблюдать за природой, помогать старшим. Набирайтесь сил. А теперь раздаём дневники.

Горбункова выпархивает из-за парты, с усилием берёт стопку дневников. Класс понемногу начинает гудеть. Кто-то увидел оценки и расстроен, кто-то бурно радуется. Тая открывает на последней странице свой белый дневник в прозрачной обложке. Рисование – отлично! Письмо – отлично! Чтение – отлично! Пятёрки стоят в ряд аккуратные, с весело поднятыми носиками, словно говорят: «Так держать, Тая Потапова! Молодец!» Вот только напротив строчки «математика» пристроилась неловкая одноногая четвёрка. Тая вздыхает. Ну ничего, может быть, в следующем году всё сложится удачнее…

– А теперь идём в библиотеку сдавать книги. Выходим по двое, – Инна Семёновна, как всегда, деловита, от её чётких указаний суета в классе исчезает. – Горбункова и Кузяев, спускайтесь вниз. Дальше пойдёт вторая парта, потом третья. Не задерживайтесь, я жду вас в библиотеке!