* * *

В полумраке залы на массивных ложементах тускло поблескивали стационарные нуль-кабины. Они были точными копиями той, что доставила его сюда. Джон принюхался, внимательно осматривая помещение. Воздух был стерильно чист и прохладен. Следов постороннего присутствия не наблюдалось. Все было точно так, как он оставил три года назад.

Джон пошел между рядов нуль-кабин, останавливаясь напротив каждой и касанием ладони активируя дремавшие механизмы. Кабин было двадцать. Девятнадцать обманок и лишь одна, предназначенная для него. Под номером «13». Джон любил это число: возможно, в юношестве в этом было больше бравады – эдакий вызов суеверным пережиткам, – но со временем ему стало казаться, что оно и впрямь стало для него счастливым.

Когда последнее «яйцо» было активировано и все индикаторы горели ровным зеленым светом, Джон вернулся к своей кабине, ввел код и, дождавшись, когда верхняя часть уйдет в сторону, с еле слышным вздохом полез внутрь. Но вдруг он остановился, поспешно спрыгнул с ложемента и выбежал в центр залы.

Покопавшись в нагрудном кармане, Джон вытащил флешку и положил ее на пол в самом освещенном месте. Искин наверняка уже поднял тревогу, обнаружив странности, происходящие внутри и снаружи управляемого им корабля. Рано или поздно экипаж придет сюда, и Джон хотел развеять их тревогу. На флешке была записана легенда, более-менее правдоподобно объясняющая его кратковременный визит, и, что самое главное, на ней содержалось около зеттабайта информации о произошедшем в мире и Галактическом союзе с того времени, как люди ушли в полет. А Джон по себе хорошо знал, что в длительных перелетах нет ничего хуже информационного голода.

С чувством выполненного долга Ролз вернулся к нуль-кабине и отдал приказ на отправление. «Яйца» синхронно загудели. Джон прикрыл глаза и первый раз за этот день улыбнулся. Ну, вот и все. Сейчас девятнадцать кабин-«обманок» отправят в заранее подготовленные и труднодоступные места галактики его биометрику. Как бы ни был продвинут его противник, теперь ему придется изрядно попотеть, прежде чем сумеет обнаружить подмену.

Оставалось сделать последний мазок в этой безумной многоходовке, чтобы план «Эвакуация» смотрелся уже законченной картиной.

Джон Ролз еще раз улыбнулся, наблюдая на экране обратный отсчет. На этот раз прыжок пройдет значительно проще. Последняя точка выхода находилась на звездолете, движущемся с такой же релятивистской скоростью, что и «Пронзающий».

* * *

– Привет, Вепрь! – откуда-то с потолка раздался металлический голос. – Ты, как всегда, пунктуален!

– Не называй меня так! – Джон перевалился через борт «яйца» и осторожно встал на ноги. – Лучше бы помог мне выбраться из этой скорлупы!

Он с радостью отметил, что на этот раз негативные симптомы, как от предыдущего перехода, не проявились.

– Хорошо, Вепрь, не буду, – искусственный интеллект корабля только что не хихикнул. – Судя по тому, что ты заскочил ко мне в гости, я оказался прав?

– Как правило, – Джон прошел в рубку управления, – чем выше у разумного индивидуума интеллект, тем меньше у него самомнения. – Он с наслаждением опустился в кресло, закинув ноги на панель управления. – Сооруди-ка мне двойной бургер с говядиной и про кетчуп с горчицей не забудь! В животе бурлит, словно три дня голодал!

– Тебе бы и не помешало, – в механическом голосе искина прозвучали укоризненные интонации. – Уровень триглицеридов, глюкозы и самых разнообразных токсинов в твоей крови уже давно зашкаливает. Когда, наконец, пройдешь курс восстановительной терапии? – Механический голос на секунду замолк, но так и не дождавшись ответа, зазвучал громче: – Иначе, поверь мне, покинешь этот Мир быстрее, чем до тебя доберутся Пчеловоды.

Справа от пульта тихо звякнуло. Заслонка с шорохом отползла, и Джон извлек из озаренного багровой подсветкой чрева окна доставки аппетитный бургер.

– Вот это другое дело! – Он с жадностью откусил здоровый кусок и с набитым ртом проворчал: – А то триглицериды, видите ли…

Джон был благодарен искину за эту ничего не значащую перепалку. Он даже подозревал, что тот и затеял ее, чтобы дать человеку прийти в себя после этой бешеной скачки. Вепрь, поколдовав на молекулярном синтезаторе пищи, соорудил себе вполне пристойный сэндвич и большую чашку черного кофе.

Развалившись в кресле, Джон наслаждался выдавшейся минутой покоя, комфортом и тишиной. Он понял, что невообразимо устал за последние суматошные дни. Такой… больше нервной, чем физической, усталостью.

Сейчас он находился в одном из пяти совершенно засекреченных командных пунктов – можно сказать, в святая святых Военного космического флота.

– Ракета пошла, – будничным голосом сообщил искин.

Джон потянулся всем телом. Предстоял последний маневр, после чего можно будет приступать к намеченной операции. Крейсер, в рубке управления которого он распивал кофе, последние десять часов гасил скорость, снижая тягу. Он шел по траектории, именуемой эвольвентой, в направлении одинокой черной звезды, притаившейся в созвездии Гарпии. Курс, выбранный искином по оптимальному расчету, был безопасным, но отнюдь не легким. Джон смотрел на экран, где выводились данные с изолокаторов, и видел, как линии приливов тяготения вились над коллапсирующей звездой, точно змеи над головой горгоны Медузы.

Джон был далек от астрофизики, но в целом неплохо представлял предстоящий маневр. Ракета, о которой доложил искин, стремительно неслась в сторону черной дыры. Собственно, это была не совсем ракета, а скорее грасер[2] заряженный энергией, достаточной, чтобы расколоть на мелкие части Юпитер или заставить черную дыру задрожать так, как она дрожала при своем рождении. Тогда появится эффект, который астрофизики называют темпоральной луковицей: вокруг черной дыры возникнут сложные наслоения пространства-времени.

Вот в одном из них, по расчетам искина, и должен зависнуть их крейсер. Вне времени и вне пространства, или, если точнее, в пространстве-времени, отличающемся от обычного.

Джон одним большим глотком допил кофе и поморщился. Он вспомнил свою беседу по этому поводу с одним из видных астрофизиков Земли. Хорошо, что с ним тогда был Вальштейн. Тот тоже, конечно, не от мира сего, но хотя бы умеет говорить о квантовой физике человеческим языком. Вальштейн тогда и объяснил ему, что лучшего схрона во всей Вселенной не найти. Это, что называется, идеальный схрон. Объект, находящийся в прослойке измененного времени коллапсирующей звезды, для всех наблюдателей нашей Вселенной попросту перестает существовать. А это именно то, что ему было нужно.

– Прими правильное положение в кресле, – ровным металлическим голосом произнес мозг корабля. – Через триста восемьдесят секунд начинаем маневр.

Джон не стал спорить и плотнее устроился в кресле, которое тут же начало видоизменяться, полностью обтекая его тело и принимая горизонтальное положение.