Выйдя в коридор, я подошел к огромному, в человеческий рост, зеркалу и придирчиво осмотрел себя. Меняя внешность в последний раз, я взял ее с одного из рекламных плакатов «Лайки Страйк». Мужественное, загорелое лицо, густые русые волосы, насмешливые карие глаза, спортивная фигура, легкая, «ухоженная» щетина... Удовлетворенно кивнув, я коснулся янтарным перстнем зеркала и произвел некоторые изменения в своем отражении. Напротив меня теперь стоял широкоплечий, голубоглазый блондин с ямочкой на волевом подбородке. Протянув руку, я помог отражению шагнуть в комнату.

— Привет, — сказал я. — Как ты?

— Застоялся, — ответил он. — Можешь ничего не объяснять — я все слышал. А зачем...

— Для контраста, — пояснил я. — Не люблю класть все яйца в одну корзину. Разная внешность, разный подход, разный уровень жизни... Но играть будет на одну руку. Впрочем, это и так и так — одна рука.

— И я опять в роли жертвы? — невесело улыбнулся он.

— Извини, — развел я руками. — Я мог бы окружить ее дюжиной своих отражений, но не вижу смысла тратить время. Справимся вдвоем. Все, как обычно. Я буду бизнесменом, жестоким и удачливым, ты — ученым, ответственным, серьезным, талантливым, и бедным... Имя Владимир тебя устроит?

— Мне все равно.

— Ну а я буду... Да хоть Николай. Остальное доработаем по ходу игры, в зависимости от обстоятельств. Иди, подготовь все, цену этого пари ты знаешь... Не подведи меня!

Он шагнул в зеркало и исчез, а я вернулся в спальню. Присел на край кровати, поправил на спящей девушке одеяло, и вздохнул:

— Прости, девочка. Надеюсь, эта боль не будет для тебя слишком велика. Так уж вышло... Зато я покажу тебе то, чего еще не видел ни один смертный. Нас ждет дальняя Дорога, и сейчас мы сделаем первый шаг, Ольга... С чего бы начать? Хм-м... Ольга… Пожалуй, с этого и начнем...

Я вздохнул, и решительно приложил перстень ко лбу спящей...

Сон первый

Солнце пекло нестерпимо. Кони устало ступали по свежескошенной траве.

— Покос. Близко жилье, а от дружины мы слишком оторвались, — оглянулся Олег.

— Так кругом наши данники, — удивился Игорь. — Чего боятся?

— Бояться, — усмехнулся Олег в густые, вислые усы. — Бояться вообще ничего не надо. От бед не бегай, но и нарочно их не дразни. Слабые всегда ненавидят сильного — запомни это. Ты слишком горяч и беспечен, князь. Я научил тебя всему, что знал, но характер свой передать не могу. Сам оттачивай. Видать, не важный из меня воспитатель...

— Из тебя?! Да ты самый великий и мудрый воин на свете! Такого правителя, как ты...

— Я не правитель, Игорь. Правитель ты. Я только удерживаю для тебя власть, как и обещал твоему отцу. Наберешься сил, будешь держать сам. Я становлюсь стар. После смерти Рюрика минуло двадцать пять лет. Сколько мне еще осталось? Знают лишь боги...

— Ну что ты говоришь? Ты крепок, как дуб. А боги...

— Боги помогают сильным, — оборвал его Олег. — Тем, кто может приносить им богатые жертвы. Я давно служу им, и знаю их хорошо. Я давно уже не испытываю к ним ни страха, ни любви. Мне кажется, что они так же устали от жизни и работы, как и я. А может и вовсе умерли...

— Ты не боишься их гнева?

Олег неопределенно пожал плечами. Оглянулся, всматриваясь в пустынную даль.

— Надо подождать отряд, — решил он. — Мы слишком далеко ушли. Спешимся, ждать придется долго.

— Так давай доедем до жилья, остановимся, назовемся, потребуем...

— Когда — нибудь, ты найдешь то, к чему так стремишься, — вздохнул Олег. — И очень этому не обрадуешься. Тебя мало били, князь. Ты не имеешь осторожности.

— Можно подумать, тебя часто били, — обиделся Игорь.

— Постоянно, — расплылся в улыбке воевода. — И чем только не били, разве что сундуками... хотя, помню, в том селении... Эх, были времена! Зато уже лет тридцать, как я всех бью... Чересчур уж я тебя защищал. Надо было пару раз отдать на посрамление. Беды — лучший учитель. Умру я — кто тебя защитит?

— Боги!

— Ну да, ну да, — вновь вздохнул Олег. — Они — то защитят...

— Олег, ты же — волхв, как ты можешь так говорить о богах?!

— Я их много видел. Добрых и злых, каменных и деревянных, старых и молодых, а я ведь объехал только крошечную часть земли. Боюсь, что богов на свете больше, чем воинов в твоей дружине. Но я не встречал тех, которые любили бы людей. Мы для них... Как цветы для пчел... В лучшем случае.

— А наши — сильнее других?

Олег снял с коня седельные сумки, отстегнул пояс с мечом и, неожиданным, почти неуловимым движением, отбросив ножны в сторону, приставил острие к шее Игоря.

— Воевода! Ты что?!

— Не понял? — Олег подобрал ножны, вложил меч и повесил на ветвь дуба. — Ты веришь в богов, а я в них разочарован, но мог снести твою голову одним ударом... Все равно не понял?

— Нет...

— Они молчат. Может, умерли, может, спят, а может, это и вовсе не боги, а какие-то обманщики... Раньше я верил истово. Верил, потому что боялся... Достань из сумок еду и фляги... Боялся, когда плыл по бушующему морю, боялся, когда бросался в гущу кровавой схватки, боялся, когда болел... Потому и стал волхвом. А потом перестал бояться. И стал надеяться только на себя.

— А то, что ты рассказывал мне о создании мира и сумерках богов, их последней битве?..

Олег пожал плечами:

— Что — то, из этого, наверное, правда... А может, и нет...

Он с видимым удовольствием стянул дорогую восточную кольчугу, снял грубую рубаху, сел у дуба, прислонившись к нему спиной и начал стягивать сапоги. Гладко выбритый, за исключением седого клока поредевших волос, его череп блестел от пота.

— Я объехал много стран, — сказал он. — И везде есть такие же истории... Тебе пора жениться, князь, — неожиданно сломал он разговор. — Тебе скоро тридцать. Ты знаешь законы. Не дашь наследника — потеряешь власть... Твои забавы с наложницами законного наследника не принесут. Ты должен заботиться о продолжении рода. О благополучии твоих воинов. Они много сделали для тебя. Пора перестать быть ребенком и вспомнить о долге перед родом.

— Я знаю, но... они все какие-то... то рябая, то корявая...

— Вот для этого и есть наложницы, — с сотый раз, терпеливо втолковывал Олег. — А жениться надо на дочери могущественного соседа. Породниться, получить поддержку в трудную минуту. Расширить владения. Не тебе это надо — роду.

— Я знаю, воевода, знаю... Только не могу. Веришь: как взгляну на этих жаб, как представлю, что проведу с ними всю жизнь... Не неволь ты меня.

— И рад бы, да не могу. Я становлюсь стар. Я обещал твоему отцу...

— Расскажи о нем.