Успокоившись, Таня покрепче подхватила поднос и вошла к хозяину. С шумом поставила завтрак на прикроватный столик и смело глянула на сердитого Доббса.

— Ты куда это запропастилась, черт тебя подери? — крикнул он.

— Пиво привезли раньше обычного. Надо было принять.

Это объяснение заставило хозяина заткнуться с претензиями — дело есть дело! Но ему невдомек, что Таня наврала — она просто сидела внизу и пила чай. Можно же позволить себе расслабиться…

— А каков вчерашний доход? — деловито поинтересовался Доббс.

— Еще не подсчитывала.

— Мне нужен отчет…

— А мне нужно сначала убрать таверну после ночной заварухи.

Хозяин тупо уставился на нее — как осмелела, однако! Таня вдруг покраснела. Она бы раньше не посмела так с ним разговаривать. Тогда, шесть месяцев назад, она кинулась бы выполнять каждый его приказ, сбилась бы с ног, но сделала бы все в лучшем виде. Сейчас она даже не дала ему договорить.

— Простите, — вдруг сказала она, — но я же в таверне одна за двоих. Приходится трудиться не покладая рук, и времени не всегда хватает. За день-то надо успеть к вечеру управиться. Хорошо бы нанять…

— Ладно, ладно. Сама прекрасно справишься. Нам надо платить еще троим. Если взять работника, не будет никакого навара.

Таня хотела возразить ему, но понимала, что ничего не добьется. Доббс имеет хорошие прибыли, уж она-то знает наверняка, но он скорее удавится, чем потратит хоть один лишний цент даже на благо собственного дела. А уж на ее трудности ему совсем наплевать. Черт возьми, и на что он только копит деньги? Ему уже шестьдесят лет, и он неизлечимо болен. Когда он умрет, его даже оплакивать будет некому. Таня выросла в его доме, и он считает ее своей собственностью.

Первые пять лет своей жизни Таня считала этого человека и его жену своими родителями и очень обрадовалась, узнав, что это не так. Но даже когда она подросла, ей не удалось выяснить, кто же были ее настоящие родители. Айрис Доббс рассказала ей про какую-то странную женщину, которая отдала им малышку Таню и сама путалась, то называя себя матерью ребенка, то начисто отрицая это. И неудивительно — у этой женщины была лихорадка, от которой она вскоре и скончалась.

Айрис же умерла восемь лет назад. Она нередко спасала Таню от побоев, подставляя свою спину. В один прекрасный день Доббс избил жену так, что она после этого отдала Богу душу. Негодяй объявил, что с женой произошел несчастный случай, и даже ни разу не раскаялся.

Понаблюдав, как мужья обращаются с женами, Таня поклялась себе, что ни за что не позволит своему мужу, если, конечно, решится вообще выйти замуж, обращаться с ней как с бесправной рабыней. Она никогда не позволяла подчинить себя полностью, даже под страхом наказания. Живя с Доббсом под одной крышей не один год, Таня научилась ценить те немногие права и свободы, которые ей удалось отвоевать для себя, особенно за последнее время. Теперь уж ее вообще не сломить. Она предчувствовала, что скоро (скорее бы!) она совсем освободится и сможет делать что захочет, идти куда захочет.

Когда-то одна из барменш, поглядев на то, как Доббс колотит Таню палкой, спросила, почему та не плюнет на все и не уйдет. Девушка призадумалась. Она-то, конечно, не раз угрожала Доббсу, что бросит эту работу и уедет. Она бы вполне могла найти работу в другой таверне, ведь она была расторопной и не боялась никакой работы. Тогда в один прекрасный день Доббс вдруг заговорил об их партнерстве во владении «Сералем». Но это оставалось лишь пустым обещанием до тех пор, пока болезнь не подкосила его. Тогда Таня и настояла, чтобы Доббс подписал бумаги, которые она теперь хранила под половицей в своей каморке и берегла как зеницу ока, Она мечтала о том времени, когда таверна будет полностью принадлежать ей. Управляться будет непросто, кто спорит, и сколько ее ждет трудностей, а еще больше всяких неприятностей, она хорошо себе представляет. Но все равно она будет счастлива, так как станет свободной и независимой и сможет наконец приобрести себе то, о чем пока только грезит по ночам. Остается ждать и заботиться о Доббсе до конца его дней. Разве это так сложно?

Таня поспешила вниз, оставив хозяина одного. Ему она больше не нужна, а в таверне ее ждет куча дел. Едва хватает дня на" то, чтобы успеть все приготовить до вечера, когда придут посетители. Правда, есть еще три работника, но их не касается уборка в зале. Доббс всегда жадничал и отказывался платить им сверх положенного, считая, что Таня справится сама. Поэтому они ей не помогали убирать, даже если зал был похож на хлев.

Обычно после ухода посетителей в таверне творилось черт знает что: на столах опрокинутые кружки, разлитое по полу пиво, перевернутые стулья, кругом окурки, мусор. Обычно Таня кое-как, наспех наводила порядок: после закрытия заведения поздно ночью она уже просто валилась с ног. А вчера ей пришлось нелегко — не на шутку разгорелась пьяная драка. Моряк с прибывшего вчера в порт судна «Лорелея» сцепился с сынком одного местного фермера. И все из-за Эйджи, новой официантки. В свое время Доббс быстро разнимал дерущихся при помощи пистолета, из которого палил в воздух, и здоровенной кочерги, служившей для дерущихся розгой. Теперь Тане должен был помогать Джерри-бармен, который мог вытолкать из таверны мертвецки пьяного, но в драки ввязывался неохотно.

С тех пор как Таня принялась хозяйничать в таверне, она не раз усмиряла пыл не в меру разошедшихся мужчин. Поначалу, когда она встревала между дерущимися, ей тоже изрядно доставалось. Потом завсегдатаи таверны попривыкли к ее грозному виду. Таня не очень с ними деликатничала, могла наподдать как следует, накричать. Она даже нарочно гримировалась под эдакую грубую деваху, что особенно выделялось на фоне двух смазливых девиц — Эйджи и Эйприл. Таня нередко обслуживала посетителей, заменяя официанток, но с ней никто себе не позволял никаких вольностей. Одета она тоже была под стать своему образу — старая, некогда черная, длинная юбка и серая необъятных размеров блуза, одна из рубашек Доббса, перехваченная на талии потертым поясом, за который был заткнут большой кинжал для устрашения драчунов и нахалов. Когда Таня, подбоченясь и держась рукой за рукоятку кинжала, приближалась к дерущимся мужикам, у них сразу пропадал весь запал. Интересно, что все верили: эта хмурая девица может пырнуть ножом какого-нибудь чересчур буйного забияку. Но у Тани это оружие было только для вящего страха посетителей. А еще, на случай более серьезный, у нее был спрятан в правом ботинке маленький нож, острый как бритва. Вот так, вооруженная, можно сказать, до зубов, Таня каждый вечер сновала по таверне, работая не покладая рук и присматривая за порядком.

Она вспомнила вчерашнюю драку: ей пришлось поработать кулаками, расталкивая любителей понаблюдать за «бойцами». Но потом даже не потребовалось и слова сказать. Сын фермера, завсегдатай таверны, которому хорошо был известен крутой нрав нынешней хозяйки, извинился, искоса поглядывая на кинжал в ее руке, потом прошел к своему столику и покорно сел. Моряк, его соперник, так удивился подобному смирению, что у него пропала охота драться, и Джерри спокойненько выпроводил его за дверь.