— Так точно, товарищ капитан! — просипело в динамике.

— Всем сосредоточить огонь на втором секторе! — приказал Марченко и, заняв позицию у амбразуры, открыл стрельбу.

Плотный огонь миротворцев вызвал в рядах боевиков замешательство. Стрельба и вопли: «Аллах акбар!» «Сдавайтесь!» — прекратились. В наступившей тишине зазвучали гортанные команды и раздался грохот камней — боевики затеяли перегруппировку сил.

Воспользовавшись паузой, Марченко связался с оперативным дежурным штаба миротворческих сил в Сухуме. В трубке звучало слабое потрескивание — канал проводной связи не был поврежден. «Не все потеряно», — подумал он и нажал кнопку вызова. Дежурный не отвечал. Марченко не сдержался — выругался и яростно вдавил кнопку в панель. В трубке что-то хрястнуло, и затем раздался недовольный голос:

— Ну, что там у тебя, Марченко?

— Товарищ майор, нападение на пост! Вы слышите, нападение! Держим круговую оборону! — выпалил он.

— Что-о? — дежурный осекся, но быстро оправился и потребовал: — Повтори!

— Нападение на пост! Держим круговую оборону!

— Понял! Когда напали? Кто? Какими силами?

Марченко бросил взгляд на Петрова — тот показал пятерню — и ответил:

— Около пяти! Шайтаны! Орут: «Аллах акбар!» Человек 15–20.

— Твои потери?

— На центральном посту нет! На верхнем и нижнем, неясно. Уточняю.

— Сколько можете продержаться?

— Трудно сказать. Они отступили и перегруппировывают силы.

— Держись, Марченко! Помощь придет! — заверил оперативный дежурный.

— Вертушки! Вертушки пришли…

Истошные вопли боевиков и новый залп прервали доклад Марченко. Перегруппировавшись, боевики возобновили атаку. Их попытка прорваться с северного направления также захлебнулась. Потеряв несколько человек убитыми, боевики откатились на прежние позиции. Бой приобрел позиционный характер.

Окруашвили и Мирабешвили внимательно наблюдали за его ходом и остались довольны. Окруашвили опустил бинокль и бросил через плечо:

— Вано, я снимаю шляпу! Твои отморозки знают свое дело! Русские завязли по самые уши.

— Как бы они не перестарались, навалят гору трупов, воевать будет не с кем, — посетовал Мирабешвили.

— Не переживай, Вано, у Квициани этого сброда навалом. Теперь Москве не отвертеться, придется отвечать за рассадник международного терроризма, — с циничной ухмылкой заметил Окруашвили и заявил: — Пришла очередь моих бойцов поиграть в кошки-мышки с Квициани.

Его короткая команда — «Вперед!» — прокатилась по колонне.

За шумом боя она змеей проскользнула в Кодорскую долину и начала продвижение к оплоту мятежника Квициани — селу Чхалта. Первое боестолкновение грузинских коммандос с его арьергардом произошло у моста через реку Кодор. Мятежники, не подозревавшие о том, что являются пушечным мясом в грандиозной мистификации, задуманной в Тбилиси и Вашингтоне, оказали серьезное сопротивление. Заняв господствующие высоты, они не давали колонне продвинуться ни на метр. Окруашвили вынужден был пустить в ход спецназовцев. После нескольких неудачных попыток им наконец удалось выбить мятежников с позиций и расчистить путь для движения основных сил. Вслед за ними в Кодорскую долину, как в огромную воронку, стали втягиваться все новые армейские части Министерства обороны Грузии. В Тбилиси их лицемерно называли полицейскими силами, «призванными очистить территорию Западной Сванетии от международных террористов».

Спустя два дня после начала так называемой полицейской операции в Кодорской долине стало тесно от грузинских военных и боевой техники, а наблюдатели миссии ООН в Грузии по-прежнему не хотели видеть их в упор. На гневные обращения министра иностранных дел Абхазии Сергея Шамбы к руководителю миссии и генсеку ООН призвать агрессора к ответу звучали лишь невнятные заверения о приверженности миру.

К исходу 27 июля острие «грузинского кинжала» находилось всего в сорока километрах от абхазской столицы. Казалось, еще один бросок грузинской армии — и рукопашные бои начнутся на улицах Сухума. В городах и селах республики начались стихийные митинги. Волна праведного гнева катилась по Абхазии и набирала силу. Одни ветераны прошлой грузино-абхазской войны достали оружие из домашних арсеналов и сосредоточились для атаки в нижней зоне долины, другие, собравшись в Сухуме на площади перед президентским дворцом, требовали от Сергея Багапша немедленно вывести армию из казарм и двинуть на агрессора.

В Москве такой прилюдной пощечины и унижения перед своим союзником — Абхазией — не могли снести и, кажется, готовы были помочь ей и президенту Багапшу не только словом, но и делом. Но в какой форме, чтобы разбить вооруженную до зубов группировку грузинских войск, пользующуюся мощной международной поддержкой, в Кремле так и не определились.

28 июля ситуация в верхней части Кодорской долины обострилась до предела. Ожесточенные бои развернулись за село Чхалта. Грузинская авиация и артиллерия ровняли с землей не только оборонительные укрепления «мятежников» Квициани, но и дома мирных жителей. Ужас и страх царили над дымящимися развалинами.

Ужас и страх перед безжалостной силой охватил и тех, кто находился на командном пункте Квициани. За время боев «мятежники» понесли серьезные потери и отступили со всех позиций. Кольцо окружения неумолимо сжималось. Поддержка со стороны абхазов, о которой не уставал повторять Квициани, так и не пришла. В сложившейся ситуации среди «мятежников» охотников сражаться за эфемерную свободу не осталось, и они обрушились с обвинениями на того, кто обещал им легкую прогулку до Тбилиси:

— Где твои абхазы?! Где?!

— Где русские?

— Суки, почему они не идут?

— Твари, бросили нас под танки!

— Будь все проклято!

Квициани, вжавшись в бетонную стену подвала, затравленным взглядом рыскал по беснующейся толпе. Еще мгновение — и она, осатанев от ярости, набросилась бы на него. Он вскинул автомат и взвизгнул:

— Назад! Молчать, шакалы! Еще шаг, и я стреляю! Кто не трус, за мной! — призвал Квициани и ринулся к выходу. К нему присоединились двое. Вырвавшись из подвала, они, прячась за развалинами и стенами домов, устремились к лесу.

Прокаленный знойным июльским солнцем Тбилиси задыхался не столько от жары, сколько от горячих новостей, приходивших из Кодорской долины. Они напоминали сводки с линии фронта. Телевидение неустанно тиражировало кадры с мятежным Квициани и крикливыми бородачами, вооруженными автоматами. Фоном для их воинственных заявлений служила отдаленная перестрелка, изредка заглушаемая разрывами мин и снарядов.

К исходу шестых суток бои в Кодоре грозили перерасти в крупномасштабную войну. В нижней части долины сосредоточились свыше 400 абхазских добровольцев. Они ждали подхода армии, чтобы нанести ответный удар по агрессору, вторгшемуся в республику. Пружина войны на Южном Кавказе сжалась до предела. И тут сценарий «полицейской операции по восстановлению законности в Западной Сванетии» вышел из-под контроля «Главного режиссера».