назвали лагеря эти «троцкистко-сталинскими». Систему концентрационных лагерей в России ввели по указам Ленина, Дзержинского, Бухарина, Троцкого, Свердлова и прочих, так что выделять двоих не стоит. И система эта продолжает процветать – вполне можно добавлять в цепочку имена всех последующих руководителей. Интересно, что наряду с ней, параллельно, с успехом вводится новая система концентрационных лагерей: система «лечебно-трудовых профилакториев»! Такой новации, такого архипелага не могла себе вообразить даже «сталинская административно-командная система» – при ней пресловутой «тройке» хотя бы для виду надо было обосновать ярлык «врага народа», а ныне – стандартное заключение никому не ведомой медкомиссии, и вперед – за колючую проволоку. Я твердо верю, что узнаем мы всю правду обо всем еще нескоро, когда появится титан наподобие Солженицына, когда он как продолжение «Архипелага ГУЛАГА» напишет второй том документальной хроники-трагедии, и будет тот том называться «Архипелаг ЛТП».

Корр. Но ведь надо же лечить больных, надо исправлять их?!

Ю. П. Вот-вот! И раньше всё «лечили», да «исправляли». Хороши лекари с овчарками да автоматами! Тут дело в другом: тогда не трогали пьяниц, потому что здоровых рабочих рук в достатке было по стране – загребай и сажай дармовую рабсилу, вот тебе и «стройки коммунизма», а сейчас дошло до того, что здоровых ребят для армии не хватает, народ поискалечили, довели почти до вырождения – если геноцид будет продолжаться такими же темпами, через поколение в лучшем случае всесоюзный инвалидный дом-лагерь образуется на нашей территории, а в худшем… читайте «Чудовище», там все описано, правда, я в этом романе старался сгладить многое, приукрасить – если писать «чистую жизнь» этого жуткого грядущего, читатель не выдержит, есть пределы восприятия, после которых наступает шок или же необратимая депрессия. Тут особая закалка нужна!

Корр. Насколько я понял, Вы работали в России?

Ю. П. Да, слухи об эмиграции преувеличены. Надо жить болью своего народа. Не каждому дано хранить его боль на чужбине. Подлинной эмиграцией была Великая Белая Эмиграция – плоть от плоти России, все остальное это уже «а над Гудзоном тучи пролетают» в ритме «семь-сорок», это водевиль одесского пошиба, это нечто вроде кэвээновских «джентльменов» с местечковыми ужимками. Про исключения я говорил. К тому же Вы знаете, что такое быть «невыездным»! С большим трудом, на грани нарушения закона удалось объездить бывшие наши дорогие соцстраны. Но чтобы бежать куда-то навсегда – нет, только под дулом пистолета! Да и то, прямо сказать, не побегу уже, пускай на родной земелюшке стреляют!

Корр. Давайте оставим политику, у нас газета иного направления, люди хотят немного отвлечься от ужасного бытия, почитать что-то интересное, увлекательное, погрузиться в романы…

Ю. П. Вот Вы сказали «отвлечься» – очень к месту. Отвлечься, рассеяться, передохнуть. Вы сами-то прекрасно знаете, но для читателей я все же скажу: романы строчу в часы и минуты отдыха, после настоящей своей работы. Везде пишут почему-то: «писатель-фантаст» Юрий Петухов. Почему? Я себя никогда не называл так. Увлечение это никогда не было главным в моей жизни. Занимаюсь я серьезным, даже сухим и для многих скучноватым делом: копаюсь в «преданьях старины глубокой». История, лингвистика, археология, мифология, этногенез – вот моя подлинная работа, вот моя настоящая жизнь. В ней практически нет места фантазии, наука требует напряженной работы мысли, определенного воображения, гибкости ума… но не фантазии. Другое дело, что потом, после титанического напряжения, после скрупулезного и долгого исследования сдерживаемая фантазия, накопившийся заряд невоплощенной мысли воплощаются в роман, повесть или, скажем, поэму. Но для меня это как игра.

Корр. На научной ниве Ваши дела шли успешнее?

Ю. П. Я бы не сказал. На свою беду я выбрал для исследования не международное рабочее движение и не историю, скажем, парижской коммуны, а историю славян. Это практически запретное дело не только у нас, но и во всем мире…

Корр. Это, по-моему, нонсенс… Во всем мире царит свобода исследований.

Ю. П. Разумеется, полная свобода. За исключением отдельных моментов. Есть некоторые вещи, которых не желают официально признавать. Хотя, я уверен, ведущие историки мира абсолютно четко представляют себе подлинную картину. Вот, скажем, когда Карамзин или Соловьев ограничивали время появления славян третьим-пятым веками нашей эры, это понятно – у них не было мощнейшего щупа современного исследователя, не было лингвоанализа, других методов. Наши исторические познания искусственно заморозили на уровне XVIII века – я говорю лишь про сведущих людей, у прочих вообще никаких познаний в рамках советского обучения нет. Наука же сделала колоссальный прыжок! Не буду описывать, скажу лишь, что есть все основания считать славян и протоиндоевропейцев одним этносом, породившим народы Европы и часть народов Азии. История россов-протославян насчитывает не менее двенадцати тысячелетий! А нам усиленно вбивают в голову, что наш предок вылез из каких-то болот в девятом или десятом веке нашей эры. Нас нагло и цинично обманывают, смеясь нам же в лица!

Корр. В чем же дело?

Ю. П. Гипертрофированный национал-патриотизм германцев – и немцев, и англичан, и скандинавов, не позволяет ученым этих стран признать очевидного. Стоит только коснуться исследования славянских древностей – и они сворачивают все работы, они просто не хотят допустить даже самой мысли, что их народы – лишь ветви на могучем протославянском древе, что их языки – это преобразовавшиеся диалекты протославянского языка. То же самое можно сказать про романцев, греков, индийцев, которые все же еще чувствуют свою связь с Россией, но у которых практически нет исторической науки.

Корр. А как наши ученые реагируют на Вашу теорию?

Ю. П. Те, кого Вы называете «нашими» учеными, не хотят ссориться ни с немцами, ни с англичанами, ни со шведами – они очень любят загранкомандировки, стажировки за морем, и они прекрасно понимают, кого приглашают, а кого нет. Это первое. Второе в том, что за исключением единиц всю русскую историческую школу физически уничтожили, мало кому из ее представителей удалось бежать в двадцатые годы… А перед советскими историками была поставлена определенная цель: раз и навсегда покончить с «великоросским великодержавным шовинизмом». Вот и покончили! И с «шовинизмом»! И с самими великороссами. При всем моем уважении к Великому Русскому Народу скажу прямо истинных Великороссов нам надо будет возрождать – медленно, постепенно, но обязательно! А что касается моей научной монографии «Подлинная история русского народа», то она трижды рецензировалась Отделением истории Академии Наук СССР. Ни один из аргументов монографии рецензенты опровергнуть не смогли – они неопровержимы, и это подтвердит любой серьезный и честный исследователь. Но к публикации в научной печати труд не приняли – по