— Вертаемся али подождем? — спросил водитель, стягивая с пропотевшей лысины клетчатую кепи и ослабляя шейный платок: разогрело нешуточно, и слуга вообще не понимал, как господин в черном спокойно себя чувствовал.

— Подождем, — решил герцог, поскольку бочки резво откатывали к домам, расчищая проезжую часть.

Галдела молодежь, сновали юноши в одних жилетах поверх рубашек, мелькали стройные девичьи ноги под совсем короткими платьями, едва опускавшимися ниже колен. Город шумел, город проснулся, город жил и дышал. Доран потер переносицу. Шум молоточками стучал по вискам, и терпеть его не было никакой мочи. Стоило поехать в объезд? Он чуть повернулся и увидел за собой еще транспорт. Оставалось только ждать…

Машина тронулась, и, как будто нагоняя упущенное время, они мигом пролетели и торговый квартал, и ремесленный, пока не натолкнулись на оживленное движение квартала гильдий, состоявшего сплошь из презентабельных домов, высоких, каменных, с аккуратными и прозрачными окнами. К совету гильдий прислушивался и император, поскольку из-за одного неверного шага они могли поднять бунт по всему Лотгару. И, наконец, впереди показалась серая громада тюрьмы, за которой притаилось, как хищник в тени, здание Особого управления Его Императорского Величества. Длинное, с решетками на окнах, оно поглощало и выплевывало под грохот дверей служащих в черных мундирах, недоброжелательно глядело на мир. Доран вошел в здание, погрузившись в привычную вереницу коридоров и дверей, которые непрестанно хлопали. В то время как Особое управление отвечало за порядок на улицах, Тайный сыск Его Императорского Величества, располагавшийся в левом крыле, наводил порядок в мыслях людей и невольно оказался главнее.

Опять приемная. Опять вскочивший мальчишка-помощник. Опять Доран скрылся в своем кабинете, с отвращением увидев прибавившиеся на столе папки. Сев в кресло, опять покосился на манивший с ночи графин. Опять помешал помощник:

— Канцелярия запрашивает три дела! — бодро доложил, собравшись перечислить все названия.

— Хотят закрыть и сдать в архив?

Он подавился заготовленной речью и только кивнул. Герцог взмахнул рукой, приглашая его к полкам, и помощник тут же бросился к ним. Опершись локтями на стол и соединив кончики пальцев, Доран ждал. Мальчишка оглядывался, искал взглядом папки, кончики ушей у него покраснели… Герцог всё еще не понимал, зачем ему помощник. Он сам бы вмиг нашел нужные дела, а этот копался, вытаскивая совершенно не те. Но кто спорит с императором?

— Третья полка сверху, — подсказал наконец.

Мальчишка сконфузился и, вытащив нужные документы, исчез за дверью. Доран подумал, что не стоило отпускать его в канцелярию: пусть своих людей присылают! Новые папки он отодвинул в сторону. Голову занимала утренняя записка, однако Паоди четко дал понять, что с охраной дворца разберется сам.

Дверь бесшумно распахнулась (лучше бы скрипела, предупреждая о посетителях!), являя его заместителя, Вайрела Корте. Простолюдин, он одним из первых окончил правовую академию по программе поддержки императрицей народного образования и пробил себе дорогу в Тайный сыск, в кратчайшие сроки став незаменимым помощником. Незаурядного ума молодой человек, однако, был лишен каких-либо моральных принципов, что внушало опасение. А еще Дорану противел запах дешевого табака, к какому Вайрел питал болезненное пристрастие.

— Ваше сиятельство, посмотрите! — он протянул тоненькую, на несколько листочков папочку, положил на стол.

На желтых, заляпанных чем-то листах убористым почерком был зафиксирован отчет патруля, судя по номеру, южной части города. Длинные строчки сухих формулировок описывали убийство. И, конечно же, между листами отчета была прикреплена фотокарточка. Цветная. Мерзкая. Выловленную в сточной канаве девушку он рассмотрел с пристрастием. Простенькое платьице, скрытое слоем нечистот, отмытое для опознания по карточке лицо, искривленное мукой. Голова в неестественном положении: перелом шеи. И, как венец, пустые глазницы.

— Ей вырвали глаза? — спросил он, впиваясь в строчки отчета.

— Я бы не сказал. Действовали как будто аккуратно, — ответил Вайрел, проведя рукой по светлым волосам.

Доран позвал помощника и приказал ему принести чай и поесть — от таких новостей проснулся голод пополам с предчувствием, что больше сегодня он еды не увидит.

— Не опознали, никто не знает, кто она и откуда. Тело нашел патруль, так что даже свидетелей нет, — со вздохом продолжил Вайрел.

Вернувшийся мальчишка-помощник, увидев фотокарточку (как можно сдержать любопытство!), втянул тощую шею и чуть не уронил поднос, однако совладал с собой и водрузил его на стол.

— Знал, куда работать идешь, — бросил ему герцог. — Свободен! — и того сдуло из кабинета. — Когда нашли труп?

— Аккурат ночью. Я с утра в канцелярию зашел, там мне и отдали для вас бумаги, — Вайрел наигранно замолчал, как бы совершенно случайно обмолвившись о своем проступке.

Будто без этого Доран не знал, что заместитель в его отсутствие может прохлаждаться с писчими, к которым всегда брали простолюдинов, в отличие от высших служебных чинов.

Доран смотрел на фотокарточку, глотнул горячий чай, и в голове крутилась навязчивая, на грани паники мысль, но ухватить ее никак не получалось.

— Отправь императору отчеты по шпиону.

Вайрел кивнул и, откланявшись, убежал по делам. Прежние мысли в голове герцога вытеснило убийство. Зачем было так издеваться над глазами? Пришлось Дорану еще раз вчитываться в строки, продираться сквозь сухие формулировки. Не дали. Канцелярия прислала оформленные, набранные на печатной машинке дела, которые он должен был проверить, подписать и отправить в архив, предварительно сделав копии для себя. Бумажные формальности затянулись, потом пришлось выслушать просителей из аристократов, которым мерещился всеимперский заговор, где они — непременные жертвы, хотя иногда приходили и те, кому заговоры не мерещились, и из-за последних приходилось терпеть первых.

Куда-то, как обычно, пропал день.

Газовая лампа давно горела на столе, а помощник принес вторую, задернул шторы. Доран приказал открыть окно, дописывая список дел на ближайшее время, с которым мальчишка обежит канцелярию, допросные, заглянет в тюрьму и много, много чего еще. Улица резким шумом ворвалась в кабинет, застучала по вискам лошадиными копытами, напоминая о бессонной ночи. Который час? Девять вечера? У мальчишки глаза осоловевшие — на фабриках меньше работы.

Он отдал помощнику листок с записанными поручениями на следующий день и отпустил домой. Оставшись в одиночестве, Доран подошел к окну. Вечерний воздух казался обжигающе холодным, глаза бессмысленно следили за проезжавшими мимо здания каретами; горели фонари, и всё медленно окутывал туман неприятного желтоватого цвета.

И ему пора домой.

Доран погасил лампы и ушел из кабинета, закрыв его на ключ. Водитель в машине дремал, и разбудил его лишь хлопок дверцей.

— Простите, вашсиятельств! — со сна вскинулся слуга, вытянувшись в струнку за рулем.