— Эй, мальчик!

Вздрогнув от неожиданности, Анри быстро обернулся. Что он сделал не так на этот раз? А может, наоборот, чего-то не сделал?

В распахнутых дверях конюшни стояла молодая блондинка с заострившимися чертами лица. Женщина брезгливо поддерживала подол платья, чтобы не запачкать его соломой. Анри видел ее на конюшне пару раз раньше и решил, что она любовница кого-то из старших конюхов или же служит посыльной и приходит сюда с каким-нибудь поручением. На блондинке было ничем не выделяющееся платье, какие обычно носят кухарки или поварята.

— Оставь кобылу в покое, — произнесла женщина повелительным и даже надменным тоном, который так не вязался с ее невзрачным одеянием и больше приличествовал слугам из высшей касты дворцовой челяди. — Ты должен следовать со мной.

— Но у меня работа… — запротестовал Анри.

— Работа подождет, — властно оборвала его женщина. — Тебя желает видеть ее светлость.

Анри застыл на месте, раскрыв рот. Сначала ему показалось, что он ослышался. Он уже много месяцев не видел герцогиню, до него даже доходили слухи, что герцог убил ее в приступе дикой ярости. Кое-кто говорил, что она жива, но отправлена в психиатрическую лечебницу, поскольку невозможность родить ребенка свела ее с ума. Очевидно, она действительно лишилась рассудка, раз зовет к себе столь незначительную персону, каковой является он, простой конюх Анри. Или он неверно понял слова этой женщины и его ожидает встреча с дворецким или дворцовой домоправительницей? По крайней мере, у него появится возможность узнать, жива ли герцогиня и каково состояние ее здоровья. Быть может, эта женщина даст ему какие-нибудь сведения или же его на самом деле желает видеть герцогиня, чтобы порасспросить о ее любимых лошадках.

— Что ее светлости нужно от меня? — спросил он, решив, что женщина находится в услужении у герцогини.

— Она сама все тебе скажет. Давай же, мальчик, поторапливайся, я не собираюсь околачиваться тут целую вечность.

Понурив голову, Анри направился следом за служанкой. Вскоре они прошли через специальный вход для прислуги, миновали дворцовый двор, окруженный белыми стенами, которые, казалось, подпирали небо, и по затемненному коридору приблизились к высокой двери, ведущей в господские покои. На протяжении всего пути Анри мрачно раздумывал о причинах, заставивших герцогиню вызвать его к себе. Чем это обернется лично для него? Добром или злом? В конце концов он пришел к неутешительному выводу, что для герцогини все окончится хорошо, зато для него — плохо.

Служанка шла очень быстро, не оглядываясь, чтобы удостовериться, следует ли за ней грум. Стараясь не отставать, Анри посмотрел под ноги. Пол был устлан хорошо отполированными мраморными плитами, напоминавшими цветом лед, покрывающий зимой реки. Коридоры были пусты, никто не встретился им по дороге, и от этого обстоятельства кровь стыла у Анри в жилах. Он прекрасно знал, что во дворце трудятся более сотни слуг. Не может быть, чтобы все они в один миг исчезли: кто-то должен хотя бы натирать вот эти самые полы, не так ли? Кроме того, Анри лично знал кое-кого из лакеев и слышал их рассказы о том, что большую часть времени они были обязаны находиться в коридорах и проходах на случай, если вдруг они понадобятся господам или кому-то из вышестоящих слуг. А сейчас здесь стояла гулкая тишина. Так куда же подевались все лакеи? Почему-то их не было только в этих коридорах. Да и горничные тут не сновали…

Юноша предполагал, что до личных покоев герцогини его не допустят, ведь она всегда разговаривала со своими слугами в специальном зале для приемов, вернее, в комнате, расположенной за главным залом, и об этом знали все с тех пор, как дворец был открыт для посещения простым людом. Вероятно, служанка вела его сейчас какой-то другой дорогой.

Но даже если его догадка верна, это все равно не объясняет полное отсутствие прислуги в коридорах, по которым они проходили. Если придерживаться обычной логики, вокруг главного зала для приемов должно находиться даже больше лакеев и слуг, чем в личных апартаментах герцогини. Пока служанка в неприметном платье вела его по узкой лестнице, Анри вдыхал резкий запах лимона и пчелиного воска и мысленно прикидывал, были ли лакеи подкуплены и каково предложенное вознаграждение, если таковое, конечно, имело место.

Наконец служанка остановилась перед обшитой панелями красного дерева дверью и сделала Анри приглашающий жест войти внутрь. Анри так и сделал, отметив, что сама служанка осталась снаружи, а пропустив его вперед, плотно закрыла за ним дверь, после чего послышался мягкий толчок, словно она привалилась к двери спиной.

Комната, в которой оказался Анри, сверкала от яркого сияния множества свечей в канделябрах и переливающихся всеми цветами радуги подвесок в виде маленьких капелек, сделанных из чистейшего стекла, какого груму еще не доводилось видеть. Свет отражался от белого мраморного пола и болезненно резал глаза. Стены украшали богатые гобелены, расшитые узорами из пышных вьющихся растений в обрамлении сине-золотых листовидных аппликаций. Гобелены эти поражали своей роскошью и почти полностью заглушали звуки. Анри охватил трепет, парень почувствовал, что он внезапно очутился внутри украшенной драгоценностями шкатулки, наподобие той, в которой герцогиня хранила утварь для уздечки своей любимой кобылы Гирлянды.

Желая лучше разглядеть гобелены, молодой конюх повернул голову направо и только тут заметил герцогиню, молча наблюдавшую за ним. В своей неподвижности она была похожа на статую. Да, это на самом деле была герцогиня собственной персоной, а не какое-то там должностное лицо или домоправительница. Пораженный ее красотой и аристократической осанкой, Анри широко распахнул глаза, не в силах произнести ни слова.

На ней было темно-красное одеяние с широкой, раздутой колоколом юбкой и низким квадратным вырезом на груди, а шею украшало такое количество драгоценных камней, какого он не видел никогда в жизни, даже на придворных дамах, съезжавшихся на очередной бал во дворец. В посеребренных сединой длинных волосах сверкали огромные шлифованные кроваво-красные рубины, в ушах виднелись серьги с рубинами помельче, похожие на гроздья винограда. Светлые глаза герцогини были устремлены прямо на Анри, и от этого пристального взгляда парень впал в странное оцепенение. Как правило, помощника конюха никто и никогда не замечал, и от внимания этой царственной особы ему было явно не по себе.

Впрочем, когда-то Анри довелось общаться с герцогиней. Тогда он был совсем еще мальчишкой, и она приставила к нему своего личного тренера по верховой езде, чтобы тот научил его правильно сидеть в седле. Иногда она и сама приходила на конюшню, чтобы посмотреть на лошадей, а однажды Анри даже посчастливилось подставить сложенные ковшиком ладони, чтобы помочь ей скользнуть маленькой ножкой в стремя. Тогда ему было около пятнадцати лет, но он до сих пор помнил сапожок из тончайшей кожи, мелькнувший из-под подола богато расшитой юбки. Поднять глаза выше он не посмел. Герцогиня бросила ему тогда медную монетку. А спустя несколько недель герцог запретил ей скакать верхом. Поговаривали, что из-за верховых прогулок она не могла забеременеть и выносить супругу наследника — даже девочку и ту не сумела родить.