Мамы и папы! Догадываемся, вы не очень-то ориентируетесь в неорганической химии, да и скромные познания в теории рядов не позволяют вам блистать в салонных беседах. Но собственным детям-то зачем крылья подрезать?

Просим вас: не делите школьные предметы на первостепенные и второсортные.

Призывайте своих отпрысков с равным пиететом относиться к истории и анатомии, военной подготовке и урокам труда.

Ни вы, родители, ни мы, авторы, – не ясновидящие. Ни вам, ни нам не под силу предсказать, какие именно дисциплины определят начало жизненного пути вашего ребенка: лет за 20–30–40 в информационном обществе все кардинально поменяется несколько раз.

Поэтому если профессии мы довольно четко делим на важные и неважные, то со школьными предметами этого делать не следует.

Приведем личный пример. Мы, авторы этой книжки, мягко говоря, не очень жаловали в свои школьные годы уроки пения, считая их пустой тратой времени. На этих уроках мы всячески гримасничали, кривлялись и дурачились. Но, поступив в вузы, мы вдруг обнаружили, что многие однокурсники прекрасно поют, свободно читают ноты, владеют музыкальными инструментами, неплохо знают современную музыку.

Что ж, пришлось в авральном режиме нагонять, не раз на смех сверстникам садясь в лужу собственного невежества. Представьте себе: мы даже не отличали тяжелого рока от рокабилли!

Разумеется, мы не раз пожалели о том, что некогда на «пении» валяли дурака. Фактически мы заработали по хорошенькому комплексу неполноценности, на изгнание которого ушли годы.

Лишь сравнительно недавно мы позволили себе гордо заявить (в преамбуле к нашей совместной статье «Топ-250 гитарных рифов»): «Мы, соавторы, любим рок и слегка в нем разбираемся. Один из нас на стыке 1980-х и 1990-х годов публиковал репортажи с рок-фестивалей в изданиях Москвы и Ленинграда, Новосибирска и Минска, Смоленска и Харькова. А на сайте другого выложен десяток весьма «легких» песенок – послушайте их, не пожалеете».

В завершение этой главки переделаем известный стих: все предметы хороши – ни в коем случае не выбирай на вкус!

Конечно, школьные программы несовершенны, их отличает кондовый консерватизм, который неизбежно конфликтует с высоковолатильной (т. е. подвижной, как ртуть, изменчивой, непредсказуемой) современностью. В частности, у нас нет уверенности, что в XXI веке школьников следует пичкать литературой XIX века, как в советскую эпоху. И все-таки лучше придерживаться хоть какой-то программы, чем не иметь никакой.

Как выражаются видные экономисты, наличие даже плохого правила гораздо предпочтительнее полного отсутствия каких бы то ни было правил.

Учитель – не бог. Учителей по призванию не так уж много (а что, в других профессиях «призванных» больше?), хороших «ремесленников» пока хватает, но с каждым годом в учительском корпусе растет количество «случайных» людей, тех, кто просто не сумел найти другой работы. Таких многие считают лузерами, аутсайдерами, «вечными побежденными»…

На самом-то деле в нашей стране со слабой индустрией высокого передела (т. е. с недоразвитой обрабатывающей промышленностью) занять престижное рабочее место ох как непросто – независимо от образования, способностей, трудолюбия. Ну, разве что блат лучше всего позволяет «вкатиться» в трудовую биографию «на белом коне»!

Увы, такова реальность. В итоге и дети, и родители относятся к учителям очень по-разному. Кого-то превозносят и обожают, а кого-то опасаются и даже презирают.

Но сменить педагога обычно не в нашей власти: приходится общаться с тем, кто есть. Делайте это уважительно, ибо перед нами, конечно, не бог, но человек, в руках которого на время (довольно длительное и исключительно важное!) оказалась судьба вашего ребенка.

И помните, пожалуйста, что, выбирая профессию учителя, человек может быть движим чем угодно, но только не жаждой наживы.

О зарплатах учительского корпуса на всем постсоветском пространстве сказано уже так много, что мы не будем повторяться. В любом случае не требуйте тупо от учителя: дескать, научите моего ребенка тому-то и тому-то, оградите мое чадо от того-то и того-то. Разумнее не стучать прямо «в лоб», а просить совета.

Так вы словно погладите чувство собственного достоинства учителя: фактически вы признаете, что слабы и не можете обойтись без поддержки человека более сильного, знающего, умелого. В конце концов, по меткому выражению американского философа и педагога Джона Дьюи, «глубочайшим стремлением человеческой натуры является желание быть значительным».

Интересуйтесь у учителя, не пересадить ли ребенка поближе к доске, какими предметами с ним следует дополнительно позаниматься дома или факультативно, как улучшить его отношения с одноклассниками и т. д. Подобное поведение психология называет манипулированием? Не страшно!

Лишь бы был результат: из вашего припрятанного «я хочу» (помочь своему ребенку) постепенно должно вырасти почти такое же чужое, учительское «я хочу» (помочь вашему ребенку). Ведь манипулирование – это умение нацелить людей на добровольное исполнение ваших желаний.

Одновременно будьте готовы к критике педагога в адрес вашего чада.

Соберите внимание, прислушайтесь, дайте учителю выговориться, и вы узнаете массу полезного. Настоящую критику – а не огульное охаивание! – нужно ценить, она дорогого стоит, на нее не обижаются. Вообще мелочная обидчивость – удел негодяев, лодырей и пустозвонов.

Слышали мудрую финскую поговорку: «Учитель производит будущее»? Вдумайтесь в нее. Школьное образование в Финляндии вот уже лет 10 лучшее в мире, а тамошние школьники – признанная гроза международных олимпиад практически по всем предметам.

Подоходчивей разъясните своему отпрыску смысл трех слов: «учитель производит будущее».

Порой отношения с каким-то педагогом упорно не складываются, он замечает в вашем отпрыске лишь отрицательные черты. Поверьте: это также не повод для обиды.

Учитель – живой человек, он имеет право на личные предпочтения, хотя и должен, конечно, припрятывать их до окончания уроков.

В этой связи – поучительная история из школьной жизни одного из авторов данной книжки. Так уж вышло, что он пришел в свой новый 5-й класс во второй четверти.

И что же увидели ребята? Они вернулись с осенних каникул, а в классе – одинокий новичок, удобная мишень для рукоприкладства. Вдобавок классный руководитель усадила его на «камчатке», да еще вместе со второгодником, на полторы головы выше и в полтора раза шире в плечах. Верзила тут же взялся за дело: то на ногу со всей дури соседу наступит, то по локтю хряпнет, то за волосы дернет!..

Но вот и большая перемена. Приметив, что новичок готовится к бою, второгодник с дурашливым хохотом прижался спиной к стене класса. Противник же оказался не робкого десятка: врезал врагу ногой, простите, между ног. Это было, вероятно, единственно верным решением – во всяком случае, второгодник согнулся вдвое и завыл от боли.