место поставить молодого энергичного сотрудника, новую кровь. На прошлой неделе со мной на эту тему разговаривал главный и я сразу предложил тебя.

На несколько секунд Ольгу повело, захотелось расслабиться, плюхнуться в уютное кресло. Всё же это был тот самый шеф, к которому она не один раз за рабочий день прибегала за советом или ободряющим словом. И тот же кабинет, знакомый за пять лет работы до последнего завитка на светильниках, где прошло столько жарких дебатов, неожиданных озарений и маленьких корпоративных посиделок в узком кругу. Хотелось выдохнуть, сделать вид, что всё ранее услышанное — какая-то грандиозная ошибка, доверие восстановлено и совсем скоро, уже вот-вот, она заслуженно получит замскую должность и прилагающиеся к ней замский кабинет и зарплату.

И тут вдруг Оле отчётливо послышался звук бубенчиков, нежно вызванивающих: «Динь-динь-динь, динь-динь-динь, колокольчик звени-и-ит», а перед мысленным взором радостно побежал украшенный ими гладенький серый ослик, у носа которого качалась такая шикарная морковка, что загляденье. Не чета прежней.

Взгляд её потяжелел, она рявкнула: «Подпись!» и небрежно повела над директорским ухом тренированным бицепсом перворазрядницы по толканию ядра, едва прикрытым нежным крылышком шифоновой блузки.

Через несколько минут находившиеся в приемной сотрудники наблюдали, как Ястребова вылетела из кабинета директора и, ни на кого не глядя, направилась в отдел кадров, сжимая в руке несколько помятый лист с подписанным заявлением.

Необходимые формальности с оформлением приказа и заполнением обходного листа как раз заняли остаток рабочего дня, поэтому свои вещи Ольга собирала уже в сумерках. В большую картонную коробку были сложены сменные туфли, запасные колготы, хранившиеся на случай аварийной ситуации, ежедневник, дежурная кружка и детская Олина фотография с дедом, неизменно стоявшая на её столе. У деда была лысая голова, большие рыжие усы и ярко голубые глаза. На фотографии он широко улыбался, обнимая за плечи смеющуюся внучку.

Она помнила то летнее утро в гостях у деда. Утро было прохладным и ясным. Мама с фотоаппаратом в руках встречала их с рыбалки у ворот старенького домика, а потом ждала пока они с дедом дружно в четыре руки вытаскивали ведро с уловом из видавшей виды белой Волги с козырным номером «111», бурно обсуждая добычу. Мама смотрела на них и улыбалась. Это было последнее лето, проведённое с дедом. В тот же год его не стало. История была какая-то тёмная, подробностей подростку не рассказывали и на похороны не брали, запомнилась только всё время отворачивающаяся мама, которая прятала заплаканные глаза.

От воспоминаний снова накатила тоска, вот так, за один день, рухнуло всё, что Ольга считала своей жизнью. Надо тащиться в съемную квартиру и думать, что делать дальше. В ушах снова зазвучал голос, столько лет казавшийся родным, который повторял: «Тебя слишком много».

— Я ничтожество, никому ненужное ничтожество, не знающее, что делать со своей жизнью, — вторила она сама этому голосу.

Пожалуй, Рудольф был прав, она всегда слишком старалась, всю жизнь так старалась быть для всех хорошей, тыкалась как слепой котёнок в поисках чужого одобрения. Переехала в большой город и получила образование, которое хотела мама. Устроилась на работу согласно полученной специальности. И тут тоже, не задумываясь о своих желаниях, всё время боялась не соответствовать, старалась угождать, угадывать чужие потребности, оправдывать ожидания.

Коварное чувство жалости к себе затопило душу. Фиг вам. Оля вытерла злые слёзы и сказала громко вслух: «Фиг вам, я не сдамся!». С мстительным выражением на лице добавила к собранным вещам казённый дырокол и покинула кабинет.

Глава 3.

Вечерний офис опустел и затих.

Нарушая тишину, стук Олиных каблуков гулким эхом наполнил пространство коридора, теряясь в дальних углах, уже поглощенных сумерками. Она дошла до лифта и нажала на кнопку вызова. Табло сверху оживилось, засияло огоньками, показывая приближение кабины. Когда двери лифта открылись, Ольга оглядела в последний раз полутёмный коридор с ровными рядами белеющих в сумерках дверей и, прижав к себе картонную коробку с вещами, шагнула в ярко освещённую кабину.

Нажав кнопку «-1», чтобы попасть на подземную парковку, она устало прислонилась спиной к стенке под звук закрывающихся дверей и закрыла глаза, мечтая, как дома скинет всё и залезет в ванну, чтобы хоть на час обо всём забыть. Потом выпьет пару таблеток снотворного и хорошенько выспится. И только потом подумает о том, что же делать дальше с работой, с квартирой, за которую теперь неизвестно как платить, и вообще со всей своей жизнью.

А лифт всё гудел и гудел и бесконечный день всё не желал заканчиваться. Открыв глаза, Оля ужаснулась, огоньки над кнопками этажей выплясывали безумный танец, складываясь в непонятные знаки. По ощущениям, с момента, как она вошла, прошло уже несколько минут. Скоростной лифт с десятого этажа явно не может столько ехать. Кнопка вызова лифтёра, по-видимому, не работала, как и все остальные кнопки, которые Ольга в панике начала поочерёдно нажимать.

По спине пробежал холодок и в голову полезли одновременно все когда-либо слышанные истории, как лифты падали в шахты вместе с находящимися в них людьми. От липкого страха перехватывало дыхание. Только перепуганная девушка решила, что пора переходить к полноценной истерике, как кабина остановилась, двери разъехались и она со вздохом облегчения в обнимку с коробкой вылетела в сырую подвальную прохладу. Судя по звуку за спиной, двери лифта почти сразу закрылись, перекрывая единственный, как оказалось, источник света.

Лишь после этого Оля начала оглядываться, пытаясь оценить обстановку. Глаза постепенно привыкали к темноте, из сумрака начали проступать очертания масштабного помещения с каменным полом и сводчатыми потолками, поддерживаемыми массивными колонными. В чем Ольга была абсолютно уверена, так это в том, что окружающее пространство не имеет никакого отношения к подземной офисной парковке. Вдобавок ко всему, хватившись сумки в поисках телефона, Оля обнаружила, что та, по-видимому, осталась в лифте.

А главный сюрприз ждал, когда стало ясно, что на месте двери лифта, на котором она прибыла, находится высоченная кованная дверь, за которой открывается ведущая наверх крутая лестница. Несколько раз пройдя туда-обратно сквозь дверной проем, но так и не обнаружив никаких признаков лифта, Оля твёрдо уверилась в том, что либо окончательно и бесповоротно свихнулась, либо лежит где-то без сознания, а мозг развлекает её напоследок такими вот извращёнными историями.

Но наяву или во сне, а подвальная сырость начала постепенно наползать на голые девичьи ноги, обутые в лёгкие босоножки. Заледеневшие кончик носа и пальцы, вцепившиеся в коробку, тоже давно сигнализировали о необходимости перемещения в более тёплое и сухое место. Потоптавшись в нерешительности на первой ступеньке лестницы,