— Ну да, Дмитрий Александрович, можно сказать, что неплохо.

Зам — определила второго мужчину по голосу их невольная слушательница за колонной. Голос был далеко не так представителен, как предыдущий, и немного даже поскрипывал, как засохшее деревце на ветру. Сам его обладатель, Филипп Филиппович, был высок, сух, жилист, седовлас и в целом, под стать голосу, производил впечатление, сходное с видом ритуального языческого дерева, которое Оля видела по образовательному каналу. Деревце было бесцветным, с опавшей корой, обнажившей сухую древесину, с малочисленными такими же сухими ветками, однако при этом с макушки до основания обвязанным какими-то разноцветными тряпочками и яркими ленточками. Несмотря на почтенный возраст, заместитель директора их филиала был редким щёголем. Вот и сегодня, несмотря на жару, он был облачен в бархатный изумрудный пиджак, чей глубокий цвет оттеняла салатовая рубашка. На шее красовался галстук-бабочка в тон пиджаку, а завершал великолепие замысловатый искусственный цветок, кокетливо торчащий из нагрудного кармана.

— Но для объективности надо сказать, — продолжал зам, — что почти всю цифру сделал один партнёр. В этом квартале, сами знаете, больше на него рассчитывать нечего. Если хотим продолжать в том же духе, надо искать новые ресурсы.

— У меня большие надежды на Алексея, — шумно глотнув, ответил шеф. — У него есть намётки, как нам не сбавить набранный темп. На днях представлю его коллективу как нового начальника отдела продаж.

— Я не знал об этом назначении, — в голосе зама появилась озабоченность, — вопрос уже решёный? Я бы с Алексеем не торопился, выбор неоднозначный. Он порывист, несдержан и чересчур, на мой взгляд, амбициозен. Может наломать нам тут дров, доказывая, что он самый лучший. Ему бы ещё повзрослеть. Мы же обсуждали с вами кандидатуру Ольги Ястребовой, вы её и сами обнадёживали этим повышением.

— А на что мы, старшие товарищи, — лёгкий глухой звук обозначил, видимо, подбадривающее похлопывание шефа по бархатному плечу своего заместителя, — Поддержим, поможем, не дадим оступиться. Потенциал в нём есть, легко сходится с людьми опять же. Сам подумай, большинство наших партнеров — мужики. Что Ольга, не будут они её воспринимать всерьёз. А Алексей наш с ними то да сё, и выпьет, и в баньку с девочками, вот и найдёт общий язык. Да и просили за него, честно говоря, — немного понизил голос Дмитрий Александрович. — Сделаем хорошим людям приятное, и они нам добром отплатят. Ольга то и так работает с полной выкладкой, днюет тут и ночует, это назначение полезности ей не прибавит. А я что, виноват, что для неё нормально так выкладываться за свою зарплату. Почему я должен оценивать работников выше, чем они сами себя. Ты понимаешь, это как в истории про ослика и морковку, пока она впереди маячит, он бежит со всех ног, главное — чтобы не догнал.

— Ну не знаю, не знаю, — судя по интонации Филиппа Филипповича, нарисованный шефом красочный образ его не убедил. — Опасаюсь я Ольгиной реакции на эту новость, качественный она кадр, много у нас на ней завязано, не хотелось бы менять построенную систему.

— Не боись, проходили не раз, я ей такую новую морковку повешу, объедение, бежать будет в два раза быстрее.

Эти слова до оцепеневшей Оли доносились уже издалека, мужчины разошлись по кабинетам, а она на деревянных ногах дошла до своего и тяжело плюхнулась в кресло. Ярость застилала глаза, вытесняя даже горестные мысли о потерянной любви. Сейчас всё затмило то, как ей грязным образом воткнули нож в спину. И кто? Тот, кому она была безмерно благодарна за приглашение когда-то на работу без всякого опыта на ответственную должность в крупную солидную организацию, кто многие годы учил и поддерживал и, казалось, искренне переживал за неё, этот оборотень оказался лживым манипулятором, подлым предателем, врущим прямо в глаза.

Трудно сказать сколько времени она так просидела, перебирая воспоминания обо всех их с Дмитрием Александровичем разговорах по душам. Как он опекал её, вчерашнюю студентку, не давая упасть духом и потерять веру в себя. Как, бывало, допоздна отрабатывали в команде срочные задания и любимый начальник не удалялся в тёплую постель, а оставался вместе со всеми до подготовленного последнего документа, непринужденно, как все, хлопая в финале рюмашку выдержанного коньячка «от стресса». Как можно при этом быть такой циничной сволочью, не укладывалось в голове.

Решительно тряхнув копной каштановых волос, чтобы отогнать бессмысленные вопросы о человеческой морали, Ольга вытащила чистый лист из принтера и каллиграфическим почерком вывела «Директору филиала…». «Прошу уволить меня по собственному желанию с…», посмотрела на календарь, написала сегодняшнюю дату, подписала и, печатая каждый шаг, вышла из кабинета.

Тем же маршем, рассекая ожидающих в приёмной посетителей как ледокол глыбы полярного льда, как горячий нож — застывший кусок сливочного масла, она прошествовала в кабинет директора, пригвоздив пылающим взором обратно к креслу дёрнувшуюся было секретаршу.

Дмитрий Александрович озадаченно взглянул на всклоченное, красное от злости создание, лишь отдалённо напоминавшее его сотрудницу, отложил лежавшие перед ним документы и отослал из кабинета юную бухгалтера-стажёра, после чего указал нежданной визитёрше на кресло у стола. С полной невозмутимостью проигнорировав приглашающий жест, влетевшая к нему фурия обошла директора со спины и через его плечо припечатала к столу лист заявления.

Директор за секунду пробежал глазами рукописный текст, отложил заявление в сторону, привычным жестом сняв и сложив элегантные очки в золотой оправе, некоторое время безуспешно пытался поймать через плечо Олин взгляд, но быстро сдался и самым задушевным грудным голосом из имеющегося арсенала, щедро приправленным отеческими нотками, начал:

— Девочка моя, не пори горячку. Давай поговорим, не нужно кидаться в крайности и принимать скоропалительные решения. Не знаю, что с тобой происходит, но послушай, что я скажу тебе с высоты жизненного опыта…

— Слушайте вы, — перебила его совершенно неблагодарная слушательница, — погонщик ишаков. Всё, что мне от вас нужно — подпись на этом заявлении, больше говорить нам не о чем. — По-прежнему действуя из-за его плеча, она ткнула в документ указательным пальцем и злобно повторила сквозь зубы, делая акцент на каждом слоге: — Ставь-те под-пись!

Уловив на директорском лице легкую виноватую гримасу с примесью раздражения, она поняла, что намёк про погонщика ишаков достиг цели.

Однако начальник был не из тех, кто так просто сдаётся. Добавив голосу металла, он снова попытался договориться со взбешённой сотрудницей:

— Не знаю, кто и в каком виде донёс до тебя сплетни, но я давно хотел с тобой поговорить. Наше головное управление крайне недовольно Филиппом Филипповичем, застоялся он, нюх теряет, есть план перебросить его на другой участок, а на его