— Физически вроде здорова, наблюдаю небольшие психологические страхи, необходимо снимать. Если не справится сама, потребуется помощь другого психотерапевта.

— Ясно, дам запрос… Пётр Николаевич прислал все документы и фото-видео материалы по делу о пропаже Илоны, зайдёшь посмотреть?

— Предположение подтвердилось?

— Да, — моё настроение упало в область вселенской скорби. — Эксперты, кстати, тоже пришли к такому же выводу, что и ты. Получается, искать её бесполезно?

— Получается… — вздохнул я. — У неё остались родные? Родители живы?

— Хочешь встретиться? Я уточню этот вопрос.

— Нет, встречаться ни под каким видом не хочу. Я просто не смогу посмотреть им в глаза. Как ни крути, какие оправдания не придумывай — она умерла из-за меня. Передай, пожалуйста, Петру Николаевичу, что я оплачу все расходы на вступление в наследство её имуществом. И по возможности, пусть не мурыжат этот вопрос, быть может, проведут договором купли-продажи задним числом, чтобы не ждать объявления без вести пропавшей и признавать умершей по суду. Возможностей у них много, а заинтересованность я обеспечу, принёс из командировки системное оружие с консервированным опытом.

— Хорошо, я передам.

— Далее, — продолжаю свои мысли, — звания вам выдали, а что по зданию? Надо переезжать отсюда. Ещё в группу необходимо примерно четырнадцать человек, даже не обязательно из ФСО, кто за деньги готов к командировкам в горячие точки. Пусть собирают человек сорок-пятьдесят, я произведу окончательный отбор.

— Следующее, из командировки притащил четырёх иномирных волчат, найти, кому и куда их сдать на вырост. Когда они повзрослеют, получат ранг и уровень, можно пустить под системный нож. Нехай озаботятся вопросом. И последнее, боеприпасы, пошли к тебе прямо сейчас, напишу заявку.

В заявке на этот раз два десятка Корнетов, пара огнемётов с запасной огнесмесью, немного двенадцатимиллиметровых патронов и много двадцати трёх миллиметровых снарядов для ЗУ-23 — на следующей миссии в Саре нежить будет сама бояться меня!

Все запланированные дела закончились, пора идти выпускать Сашу из рабской карты. Хотя нет, время — обед, а я с утра ничего не ел, голод внезапно проснулся аки дикий зверь. На всякий случай, взял еды и на Александру, в пространственном кольце она даже не успеет остыть.

По приходу в секцию подготавливаюсь: запасаюсь полотенцами и одеялом — так как она мокрая, ей может стать холодно. Скидываю боевую форму, подтягивая ремешки и перевязывая узлы вшитых в системную одежду верёвочек — без слёз на плече обойдётся вряд ли. Призываю.

Увидела меня, мгновенно включились слёзы. Подскакиваю, одно полотенце на голову, второе на плечи, подхватываю на руки, падаю в кресло. Всё, заревела в голос — нервная реакция. Ненавязчиво успокаиваю, пусть выплачется, осторожно укутываю одеялом — простынет, опять лечить.

— Я вела себя как дура? — задаёт она вопрос сквозь слёзы.

— С чего? Тут мужики ломаются, а ты хрупкая, нежная девушка, которая скоро станет очень сильным бойцом (ведь соскочить с крючка Игры невозможно, по крайней мере, я таких способов не знаю), и будет вспоминать сегодняшний день с усмешкой, а то и вовсе забудет о нём. Больше можешь ничего не бояться, я защищу тебя.

Говорю много-много всяких слов, просто «забиваю эфир», чтобы она снова и снова мыслями не возвращалась в прошлое, создавая себе психологическую травму и даже фобию. Надо отдать должное, рыдания прекратились довольно скоро.

— Всё, моя хорошая, поплакали и больше не надо. В обиду тебя никому не дам, — в который раз транслирую ей эту мысль.

— Ты всегда будешь со мной? — откуда-то из глубины одеяла спрашивает девушка.

— И я всегда буду с тобой, и ты всегда будешь со мной. Забыла, что ты работаешь на меня? Уйти никуда не позволю! — хотел добавить: «Тем более, отныне ты моя рабыня!», но вовремя замолчал, непонятно, как она отнесётся к напоминанию об этом.

— Так и будешь держать рабыней? — однако, она сама затронула эту тему.

— Саш, я это сделал, чтобы защитить тебя. Могу отдать карту тебе, чтобы ты не волновалась и не придумывала лишнего.

— Наверное, не надо. Пусть лучше побудет у тебя. А меня теперь не будет призывать на миссии?

— Насколько я знаю, не должно. Но даже если это произойдёт — не бойся, я всегда смогу тебя вытащить как сегодня. Так что, на всякий случай, пока не удостоверимся, что призывов больше нет, побудь рядом со мной.

— Хорошо. Можно мне переодеться?

— Да, конечно, — встаю, выпускаю её из плена влажного одеяла, собираясь выйти.

— Стой, не уходи! Просто отвернись.

Тяжело и медленно вздыхаю: «Саш, ты понимаешь, что сама себе придумываешь большую проблему? Как дипломированный психолог оцени своё поведение немного со стороны. Ты собираешься цепляться за меня как за спасательный круг? А если я отойду, ты тут же пойдёшь ко дну?»

— Извини, разумом я понимаю, что поведение очень глупо, но страх внутри не даёт расслабиться. Я преодолею его, но можно сейчас ты побудешь со мной? — возможно, очень зря, но не могу устоять перед жалобным выражением её мордашки.

Как идиот, стою, уткнувшись взглядом в дверь. Она позади меня торопливо сушится и переодевается:

— Всё, я готова, — на голове намотан тюрбан из полотенца, переоделась в спортивный костюм. — Надо отнести полотенца и одеяла в сушилку, поможешь? — а варианты есть?

— Ой, а что делать с системной одеждой? — спрашивает девушка. — Если вдруг новая миссия, а она сушится? Как я без неё? — при упоминании новой миссии голос хоть и несколько дрогнул, но никаких других внешних признаков страха не проявилось.

— Бери сумку и одежду, пошли в сушилку, покажу фокус.

Приходим, развешиваем вещи на просушку. Теперь обещанный фокус: говорю ей засунуть вещи в сумку — вода опадает на кафельный пол.

— Как здорово! — удивлена девушка чудесами Системы.

— Совсем забыл, ты есть-то не хочешь?

— Не знаю, вроде хочется, но пока, наверное, не смогу.

— Мне надо идти к ребятам на тренировку, проконтролировать. Ты в состоянии остаться одна?

— Лучше с тобой.

— Хорошо, но давай договоримся о том, что страх надо преодолеть, хоть даже применением твоего навыка психосоматика на саму себя.

— Хорошо, я поняла. Высушу волосы феном, и можем идти куда угодно.

Мысли непроизвольно вернулись к Илоне, защемило сердце — если без притворства, она всё-таки зацепила