Подобным же образом племена банту в Северной Родезии до сих пор признают верховное божество по имени Леза, чья сила проявляется в бурях, в грозовых тучах и проливных дождях, в раскатах грома и вспышках молний; однако это божество недосягаемо для людей, ему бесполезно молиться и приносить жертвы. Поэтому боги, которым поклоняются эти племена, четко подразделяются на два класса: духи покойных вождей, публично почитаемых всем племенем, и духи родственников — их в частном порядке чтит каждая семья, глава которой выполняет в данном случае жреческие функции. «Среди народа авемба нет специальных усыпальниц для таких чисто семейных духов, культ которых существует в любой отдельной хижине и которым семья приносит в жертву овцу, козу или дичь, причем дух получает кровь, проливаемую на землю, тогда как все члены семьи вместе вкушают плоть жертвы. Для верующего авемба вполне достаточно поклоняться духу кого-либо из ближайших родственников (дедушки с бабушкой, или покойных отца с матерью, или же дяди по материнской линии). Из всех „духов родственников человеку следует выбрать для поклонения кого-либо одного, которого он по тем или иным соображениям считает особенно близким себе. Например, прорицатель может сообщить человеку следующее: его последнее заболевание вызвано тем, что он не выказывал уважения духу своего дяди. Соответственно, этот человек должен позаботиться о том, чтобы принять своего дядю в качестве духа-покровителя. В знак подобного уважения можно посвятить одному из духов своих предков корову или козу“.[8] Этот обычай весьма показателен, и следует обратить особое внимание на два момента. Во-первых, умершего — вернее, его дух — не просто стараются умилостивить. Он еще и вкушает крови, которую специально проливают ради него. Во-вторых, если покойного не чтить должным образом, он в состоянии наслать болезнь, т. е. обладает определенной злотворной силой, в частности, способностью мстить. Смысл идеи, лежащей в основе этих обычаев, не очень-то отличается от сути образа вампира из преданий — чудовища, жаждущего крови: его пагубное воздействие на человека также ведет к болезни и истощению.

Весьма похожие идеи распространены среди гереро — одного из племен группы банту в германской Юго-Западной Африке. Согласно верованиям гереро, Нджамби Карунга, великое благое божество, превышающее высоко на небесах, слишком удалено от людей, чтобы до него доносились их молитвы, отчего ему не поклоняются и не приносят жертвы. „И бояться они должны своих предков (овакуру), ведь это предки гневаются на человека, угрожают ему и способны наслать на него несчастье… Именно с целью завоевать и сохранить их благосклонность, отвратить их гнев и немилость — короче говоря, чтобы умилостивить предков, и приносят им гереро множество жертв. Не из благодарности они это делают, но от страха, не от любви, а от ужаса“.[9] Преподобный Г. Фиэ — миссионер, работающий среди этого племени, — пишет: „Все религиозные обычаи и церемонии овагереро основаны на предположении о том, что покойные после смерти продолжают жить, оказывая огромное воздействие на земное существование, обладая властью над жизнью и смертью человека“.[10]

Религия овамбо — еще одного племени группы банту — развивает практически те же идеи. Вся религия сводится к почитанию душ умерших людей — вернее, к их ублажению. После смерти каждого человека остается призрачная форма, продолжающая каким-то образом (не совсем четко определенным) существовать на земле, и у этого призрака есть власть над живыми людьми. Прежде всего, это возможность насылать различные болезни. Духи простых людей способны влиять только на членов своих собственных семей; души же вождей и великих воинов обладают гораздо более широкими возможностями: они в состоянии приносить пользу или причинять вред всему племени. В некоторой степени они могут даже управлять силами природы и обеспечить богатый урожай, заботливо вызывая дождь: ведь под чутким руководством подобных великих духов явно не будет ни крайней нехватки, ни переизбытка материальных благ. Более того, эти духи способны отвращать болезни, но с другой стороны, если почувствуют себя обиженными, могут наслать на племя мор и голод. Следует особо отметить, что овамбо испытывают не совсем обычные страхи и опасения перед душами умерших колдунов. Единственный способ помешать размножению подобной опасной категории духов — это отрубать трупам конечности: такую меру предосторожности необходимо предпринимать сразу же после смерти колдуна. „Так уж заведено: отрубать покойнику руки и ноги и отрезать язык, чтобы лишить дух умершего возможности двигаться и разговаривать. Подобное расчленение тела делает бессильным и беспомощным призрак покойного, который в противном случае был бы могучим и свирепым“.[11] Позже вы увидите, что в числе прочих видов расчленения к обезглавливанию и, особенно, к протыканию тела колом, за невозможностью полной кремации, прибегали как к самым эффективным средствам в борьбе с вампирами. Интересно, что, согласно теософам, вампиром становится лишь тот, кто при жизни был адептом черной магии. Как заявляет мисс Джесси Аделаида Миддлтон, „в вампиров превращаются ведьмы, колдуны и самоубийцы“.[12]

Каноник Кэллэуэй зафиксировал очень интересные детали культа аматонго (предков) у зулусов.[13] В отчете об обычаях туземцев он пишет следующее: „Чернокожие не почитают без разбора всех аматонго, т, е. всех покойников своего племени. Вообще говоря, покойному главе семьи поклоняются его дети — ведь они не знают древних предков, не знают ни их имен, ни их хвалебных титулов. Но любое важное дело они начинают и заканчивают молитвами своему покойному отцу, которого почитают как главу семьи, ибо помнят его доброту, которую он проявлял к ним при жизни. Подобное отношение поддерживает их и сейчас. Они говорят: „Он по-прежнему точно так же будет относиться к нам и после смерти. Мы не понимаем, почему он должен проявлять заботу к кому-либо еще, кроме нас. Нет, он будет заботиться только о нас“. Вот как обстоит дело, хотя в каждом племени поклоняются многим аматонго и окружают высокими заборами их могилы, чтобы защитить их. Но в культе аматонго на первом месте для зулуса всегда стоит отец. Он остается драгоценным сокровищем, даже уйдя из жизни“. Создается впечатление, что среди зулусов поклоняются в первую очередь тем, кто умер совсем недавно, особенно отцам и матерям семейств. Естественно, что о духах давно умерших соплеменников постепенно забывают — ведь время идет, и воспоминания о них исчезают вместе с теми людьми, которые знали покойных и возносили им свои молитвы, но затем и сами последовали за этими аматонго в Мир иной. Как мы уже отмечали, почти в каждом случае мы сталкиваемся с признанием того, что существует некая высшая сила — явно духовная сущность, которая никогда не была человеком и поклонение которой (в тех редких случаях,[14] когда подобное почитание воспринимается как желаемое или даже вполне возможное) совершенно отличается от культа мертвых, будь то семейные предки или некоторые династии древних королей. Конечно, в африканском пантеоне есть множество других богов, и, хотя туземцы не допускают, что эти боги были когда-то людьми и, разумеется, в своей ритуальной практике проводят четкое различие между поклонением подобным божествам и культом духов и призраков — тем не менее, почти во всех таких случаях есть подозрение, а порой даже уверенность в том, что эти боги были в прошлом героями, легенды о которых, вместо того чтобы с годами угасать, становились все более яркими и роскошными, пока монарх или воин не превращался просто в божество. Похожий процесс наблюдается в языческих религиях повсюду в мире, и относительно политеизма народа баганда преподобный Дж. Роскоу отмечает: „Главные боги, видимо, были ранее людьми, которые отличались своими умениями и храбростью и которых соплеменники впоследствии обожествили, наделив сверхъестественными способностями“.[15]