их картотеке не оказались бы. Затем они может быть даже связались бы с моей женой и мной другим. Те бы пришли, очень бы удивились, задали бы мне пару вопросов из личной жизни, на которые я по идее знаю ответы. Но вдруг в какой-то момент моя та реальность дала бы новое ответвление? Тогда мои ответы уже не будут корректными. Это был тупик. Мне этот вариант уже не нравился, так как перспектив на удачный исход я в нём не увидел.

Оставался один выход: занять «своё» место в этом мире. Но как? Ведь для этого необходимо было убрать основное препятствие, то есть себя «другого». Но как бы я ни пытался отогнать эту мысль, она всё прочнее закреплялась на подкорках моего паниковавшего мозга. Параллельно с этим в мою голову ворвалась другая мысль, которая вновь заставила меня задуматься: Витька охранник. Он видел меня другого, с бородой. А что, если он сегодня встретиться со мной «другим», без бороды? Возвращаться в тот «недострой» было опасно, но и деваться мне было некуда. Я всё-таки рискнул и как позже оказалось, не напрасно. Судьба вновь сыграла со мной злую шутку. Едва я добрался до своего укрытия и занял наблюдательную позицию, как мои глаза тут же встретились с глазами меня другого, который стоял под навесом на веранде и курил.

Я не успел скрыться от его взгляда, точнее даже не попытался. Он смотрел на меня и его глаза расширились от ужаса. Сигарета выпала у него из рук и по ступенькам скатилась на садовую дорожку перед домом. Он же, покачнувшись, рухнул вперед лицом прямо на ступеньки веранды и замер. Еще со времен занятий восточными единоборствами я знал: если человек, после особо сильного удара, как подкошенный, падает вперед, это означало мгновенную смерть. Мне не нужно было к нему подходить, чтобы понять — он, то есть я «другой», умер. Причина меня не интересовала, мне было достаточно знать, что с этого момента шанс вернуться к Клавдии и семье был утрачен навсегда.

На звук падающего тела из дома выбежала Клавдия, склонилась над телом и громкий вопль отчаяния пронёсся по всему посёлку. На шум выбежали Петька и Санёк. Оба подбежали к матери, она стала их поочередно обнимать и рыдать. Я смотрел на эту картину через окно недостроенного соседского дома и единственным желанием было сейчас закричать: «Я здесь, я живой». Но ком, подкативший к горлу от этой печальной картины перекрыл единственный выход словам. Слёзы покатились из глаз и я, опустившись на пол и обхватив колени руками, зарыдал как ребенок.

Сколько времени я так просидел не помню. Спустя некоторое время я услышал, что приехали врачи и участковый. Моё тело «другого» меня упаковали в чёрный полиэтиленовый пакет и погрузили сначала на носилки, затем в машину. Участковый ещё какое-то время походил, посмотрел и тоже уехал.

Всю ночь я не смог сомкнуть глаз. В моём доме на кухне всю ночь горел свет. Со своего наблюдательного пункта я видел, Клавдия не спала. Всю ночь она ходила по кухне из угла в угол, периодически наливала себе чай, потом садилась за стол, сложив руки перед собой как школьница за партой, клала голову на них и по содроганиям плеч я понимал, что она плачет. Мне очень хотелось сейчас вылезти из своего укрытия, прийти к себе домой, подойти к ней, обнять, успокоить. Я не знал, как прервать этот кошмар. Можно было попытаться придумать какую-нибудь невероятную историю своего воскрешения, но в глубинах моего сознания тут же формировалась картина такого фантастического возвращения со всеми подводными камнями. Увы, это было невозможно.

Дальше особо рассказывать нечего… К сожалению, кошмарный сон так и не закончился, проснуться мне не удалось. Сейчас уже не вспомню, как и через какое время выбрался из своего укрытия, как шел под дождем, не разбирая дороги. Сколько шел тоже не помню, только когда уже силы стали меня покидать окончательно, я набрел на какую-то деревушку, нашел дом, который был с виду похуже и не приметнее и зашел в него. Там тогда ещё жила бабушка, о которых говорят «божий одуванчик», она меня приютила. Звали её баба Нюра. Документов не спрашивала, выделила не большую угловую комнату. Стал я у нее жить, помогать по хозяйству за еду и кров, мне ничего больше не нужно было. Еще несколько раз я возвращался на ту поляну в лес, но никакого входа или выхода я так и не нашел.

Баба Нюра жила одна: муж давно умер, сын погиб в автокатастрофе. Через каких-то местных уголовников, с которыми она откуда-то была знакома, помогла мне сделать паспорт, до сих пор не знаю, настоящий он или нет. Через несколько лет и она умерла, а я остался жить в её доме, перед смертью она его на меня записала. Так и остался здесь жить.

Да, и ещё: на новом кладбище, то, что в пяти километрах от города, в ряду 81Г, сможешь хоть завтра найти могилу Кутепова Александра Васильевича, дата смерти 14 сентября 2019 года. Присмотрись к фото и всё поймешь…».

Я выключил диктофон. За окном светало. Сколько же я просидел? Это было не важно. Я ощутил лёгкость от того, что всё-таки дописал эту странную историю и практически выполнил данное мной обещание. Оставалось лишь закончить его, указать свои контакты и опустить письмо в почтовый ящик. Хотя я не знал, дойдёт ли оно до адресата в век высоких технологий и существует ли вообще в наше время какая-нибудь почтовая служба. Я никогда и никому не отправлял ни писем, ни посылок. Залпом допив остатки бурбона, я закурил. Покопавшись в Интернете, мне удалось выяснить, что в наше время есть курьерские службы доставки почтовых отправлений. Добавив сайт в закладки, я пробежался по тексту письма от и до. Вроде всё так. Далее дописал:

«…На этом его история заканчивается. Ваш муж обратился ко мне с просьбой: после его смерти написать Вам письмо, в котором всё рассказать. Почему он сам Вам не написал, мне неизвестно. Этим письмом я лишь выполняю его просьбу.

P.S. В тот вечер он также попросил после смерти похоронить его недалеко от того Василия Александровича, как он сам сказал: «Чтобы Клавдия к ним обоим приходила и не бегала по разным концам кладбища». К моему сожалению, о его кончине я узнал лишь спустя две недели, когда вернулся из командировки и выполнить эту просьбу я не смог по независящим от меня обстоятельствам.