Это раздражало, сбивало с толку, но и заводило: факт, который сводил ее с ума, потому что Ти Джей Уайлдер ее больше не мог интересовать!

Ни в коем случае!

Иначе это было бы просто самоубийством: разве можно вынести любовь, которая на протяжении пятнадцати лет оставалась без ответа…

А она вынесла и в глубине души знала правду: если он направит на нее луч своего ленивого сексуального обаяния, с нее сама собой спадет одежда.

Снова.

Но это только ее проблема – тот факт, что когда-то, давным-давно, на излете буйной юности Ти Джея, они провели ночь вместе. И были так близки, как только могут быть мужчина и женщина. Ее первый раз, но уж точно не его. Они тогда не были взрослыми, а уж трезвой была и вовсе она одна.

И это означало, что и помнила все только она.

Но не нужно об этом, никому не нужно.

– Спасибо за карты, – сказала Харли, ясно давая понять, что ему пора уйти.

А он, вместо того чтобы ее услышать, потянулся к ложке и стащил кусочек мороженого.

Подонок! Она бы прозакладывала свой последний доллар – будь у нее доллар, – что он не обходился без оргазмов.

– Я хотел поговорить с тобой.

Он лизнул ложку, показывая белые зубы, и она вспомнила, что еще любил делать этот рот.

Она отвела глаза от ложки и, подняв голову, спросила с подозрением:

– О чем?

– Не здесь. Я приглашаю тебя на обед.

– Я не хожу обедать с большими злыми волками.

– Сегодня, Харли, – ухмыльнулся Ти Джей, – придется рискнуть.

Она не любила рисковать. Риск всегда кончался для нее плохо. Например, скудным банковским балансом. Или двумя работами, ни одна из которых ей не нравилась. Или ожиданием, пока Ноулан потащит ее в постель, когда она будет так возбуждена, что, возможно, взорвется под душем.

Или когда прислонится к стиральной машине, когда работает центрифуга.

Не в силах объяснить все это, она повернулась и направилась на кухню, но Ти Джей успел зацепиться пальцем за лямку ее комбинезона и потянул на себя.

– Отпусти!

– Еще минуту. Ты на несколько недель отправляешься в Деселейшн Уайлдернис.

Ее спина касалась его груди. И это была чертовски приятная грудь. Сильная. Широкая и теплая.

– Мне нужно проверить все снаряжение, – пояснила Харли. – Несколько камер не работает. И я надеюсь увидеть три основные стаи койотов, которых мы отслеживаем. Красная, голубая и зеленая группы, рассеянные по Деселейшн…

– Надеешься увидеть?! – перебил ее Ти Джей.

– Если честно, они наловчились ускользать от меня даже с установленной системой Джи-пи-эс. Придется довольствоваться следами и образцами ДНК.

– Хочешь сказать, что будешь искать дерьмо койотов?

Она услышала улыбку в его голосе и вздохнула:

– Почему принято считать, что все связанное с функциями тела – предмет для шуток?

– Потому что так и есть.

Она так закатила глаза, что они едва не выпали на пол.

– Деселейшн, Харли? В это время года?

Его рот был тревожно близок к ее уху, а голос, низкий и хрипловатый, имел ужасную привычку пробуждать ее тело к жизни.

– Я должна впечатлить работодателей, – пояснила она. – Мне нужна эта исследовательская работа в Колорадо. И кроме того, сейчас сентябрь – лучшее время года для экспедиции. Вероятность снежных бурь сведена почти к нулю, и сейчас недостаточно жарко, чтобы жарить яичницу на камнях.

Он ничего не ответил, и она, чувствуя себя не в своей тарелке, вывернулась из его рук:

– Не знаю, что ты из себя строишь! Сам постоянно отправляешься в такие походы. Только сейчас вернулся после двух месяцев на Аляске.

– Это моя работа.

Верно. А она кто такая? Всего лишь механик и отчасти биолог-исследователь, место которого либо под машиной, либо за компьютером. Все предельно ясно.

Харли тоже хотела от жизни чего-то большего: хотела навсегда распрощаться с комбинезоном и необходимостью оттирать масло; хотела увлечься чем-то, страстно. Черт возьми, хотела перестать чувствовать себя белкой в колесе и просто жить!

К несчастью, большая часть ее научной работы заключалась в сидении за компьютером. Черт, да вся ее научная работа заключалась в сидении за компьютером!

– Все, что мне нужно сделать, – это настроить две камеры.

Камеры были жизненно важны для исследования. К счастью, койоты не меняли своих привычек и территории: по-прежнему рыли логова и старались не выходить за радиус примерно десяти миль от них, даже ходили на охоту одними и теми же тропами, – и это позволяло людям увидеть кусочек жизни койотов.

Чтобы камеры функционировали, придется отправиться в полевую экспедицию, причем пешком, на северо-западные склоны Деселейшн, в федеральный заповедник площадью тысяча квадратных миль к западу от озера Тахо.

Верно, это самая дикая, самая труднодоступная, самая изолированная часть страны. Дорог почти нет, даже тропинок, и никакого жилья.

Зато она на время забудет о лаптопе.

– Понятно, почему просили об этом именно тебя, – заявил Ти Джей. – Ты дешевый ресурс.

– Эй!

– Кроме того, ты умна, обладаешь интуицией и, возможно, лучший интерн, который у них когда-либо был.

Пока она впитывала комплимент и наслаждалась теплыми пузырьками, так и лопавшимся в ней, он продолжал:

– Вопрос в том, почему ты этого хочешь. Почему просто не отказаться от интернатуры и не подать заявление на место, которое ты хочешь?

– Потому что место только одно и только один интерн его получит.

– Может, поищешь где-то еще?

– Больше никто не нанимает биологов – исследователей дикой природы.

– А тебе надоело чинить машины.

И надоело быть одной. И одинокой. Ее лучшая подруга Селена встретила любовь всей жизни, продала свою кондитерскую и переехала в Нью-Йорк. Сестра почти все время была занята или увлечена тем, чем обычно увлекаются только девушки в двадцать один год. А Ноулан… делает шаг вперед и два назад.

– Более чем.

– Это Ноулан? Он как-то давит на тебя или…

– Нет.

Хорошо бы давил…

– Ничего подобного. Я просто… мне нужно что-то менять. Работа в гараже – это необходимость. Я никогда не хотела этим заниматься. Мне нужно больше.

Она знала, что Ти Джей поймет. Сам начинал с нуля и работал как черт, чтобы чего-то добиться.

Теперь она делает то же самое.

– Мы пытаемся найти еще одного работника для «Уайлдер», – сообщил он, задумчиво наблюдая за ней. – Тебя бы наняли тут же.