«У чжоусцев была резиденция в Фэнхао, на границе с владениями жунов, и они заключили соглашение с чжухоу о том, что по сторонам дороги, по которой ездит ван, будут воздвигнуты высокие башни с барабанами наверху, чтобы передавать сигналы на большие расстояния; если жуны нападут, барабанный бой известит об этом от башни к башне, и войска чжухоу вместе прибудут на выручку к Сыну Неба. Когда однажды действительно появились разбойники-жуны, ван велел бить в барабаны, и все чжухоу прислали свои войска, Бао Сы очень обрадовалась — так ей этот барабанный бой понравился».

Тут надо объяснить, что, согласно другим источникам, Бао Сы отличалась очень мрачным характером и никогда не улыбалась и не смеялась, чем приводила своего повелителя в полнейшее расстройство. «Царь загонял коней, устраивал облавы на зверей и не давал им роздыха, лишь бы угодить Бао Сы. Во время пьяных оргий вино лилось рекой, шуты развлекали двор всю ночь до рассвета. Но Бао Сы никогда не улыбалась. А Ю-вану хотелось рассмешить ее. Он перепробовал десять тысяч всяческих уловок, а она и не улыбнулась». Но, увидев, как пылают сигнальные огни, бьют барабаны, а удельные князья мчатся в столицу каждый со своим войском, Бао Сы наконец расхохоталась на радость Сыну Неба.

С тех пор, «когда Ю-вану хотелось, чтобы Бао Сы смеялась, он приказывал бить в барабаны, и войскам чжухоу приходилось каждый раз спешить на помощь, но никаких разбойников не находить. Когда же через некоторое время жуны действительно напали и Ю-ван приказал бить в барабаны, чжухоу войск не прислали. А сам Ю-ван умер у подножия горы Лишань на забаву всей Поднебесной».

Поражение, нанесенное цюаньжунами злополучному Ю-вану, было столь сокрушительным, что династия Западная Чжоу на этом пресеклась, а столицу государства перенесли на восток — так было положено начало династии Восточная Чжоу.

Впрочем, северные кочевники были не только врагами, но порою и желанными союзниками некоторых китайских властителей. По сообщению Сыма Цяня, в VII веке до н. э. чжоуский Сян-ван «женился на дочери вождя племен жунов и ди, сделав ее хоу (старшей женой. — Авт.)», чтобы вместе с новоявленными сородичами напасть на царство Чжэн. Но после того, как союзники помогли Сян-вану одержать победу, «он отдалил от себя супругу из дисцев [Ди-хоу], и она озлобилась». Озлобившись, оскорбленная супруга заключила тайный союз с мачехой своего мужа и ее сыном. Вместе они открыли жунам и ди ворота столицы, и неблагодарному мужу пришлось бежать из своих владений, а на престоле Сына Неба воцарился его сводный брат. Кочевники глубоко продвинулись в глубь Поднебесной, оттуда они целых четыре года «нападали на срединные царства и грабили их, принося беды населению», пока Сян-ван не разбил их с помощью очередных союзников — царства Цзинь.

Вообще, надо отметить, что союзнические, матримониальные и прочие связи жителей Поднебесной с жунами были делом достаточно обычным. Никого особенно не удивляло и переселение китайцев к варварам — пресловутый Чунь-вэй отнюдь не был исключением. Известно, что во второй половине VII века до н. э. у правителя одного из жунских племен был советником некий Ю-юй, предки которого происходили из царства Цзинь. Сыма Цянь описывает, как повелитель жунов отправил Ю-юя послом в царство Цинь, дабы тот перенял полезный опыт у циньского правителя Ми-гуна, славившегося своей мудростью. Но когда два государственных мужа познакомились, выяснилось, что учиться должен не варвар у китайца, а китаец у варвара. Осмотрев богатый дворец царя, Ю-юй сказал: «Если вы заставляли духов все это сотворить, то утомили духов, а если заставляли людей создавать это, то просто замучили народ!» Гость преподал своему венценосному хозяину нравственные принципы управления государством, и тот взволновался, понимая, что варварский правитель, «обладая простотой и добродетелью», будет для него постоянным «источником тревоги».

Впрочем, проблема решилась просто: «Расспросив у Ю-юя подробно о характере местности и военной силе жунов, [Му-гун] приказал своему секретарю Ляо отправить правителю жунов шестнадцать певичек. Правитель жунов, получив их, очень обрадовался и целый год не возвращал [певичек]». Разлагающее влияние цивилизации крайне пагубно подействовало на неокрепшую варварскую душу. Возвратившийся на родину Ю-юй пытался увещевать своего повелителя, но безуспешно. «В конце концов Ю-юй бежал и перешел на сторону Цинь… На тридцать седьмом году (623 год) Цинь по плану Ю-юя напало на правителя жунов, присоединило к себе двенадцать царств, устроило земли на расстоянии в тысячу ли и стало главенствовать над западными жунами». Интересно, что в ознаменование этой победы, одержанной с помощью музыкальных див, Сын Неба (вассалом которого был Ми-гун) послал правителю Цинь музыкальный же подарок: гонги и барабаны.

Однако успехи Ми-гуна не решили «жунского вопроса», ведь на северных границах Поднебесной обитало множество жунских племен. Сыма Цянь пишет: «…На запад от [гор] Лун[шань] стали жить мяньчжу[ские жуны], гуньжуны, ди и хуаньские жуны, а к северу от [гор] Цишань и Ляншань и рек Цзин и Ци поселились ицзюйские, далиские, ушиские и цюйяньские жуны. К северу от [княжества] Цзинь проживали жунские племена линьху и лоуфань, к северу от [княжества] Янь — дунху и шаньжуны. Все они были рассеяны по горным долинам, и каждое имело своих правителей — вождей, и, хотя им время от времени удавалось собрать вместе более ста жунских [племен], объединить их никому не удалось».

В середине VI века до н. э. «цзиньский Дао-гун послал Вэй Цзяна заключить мир с жунами и ди, и их послы стали являться к цзиньскому двору». Но военные стычки продолжались, и в V веке «ицзюйские жуны… стали сооружать для своей защиты городки, укрепленные стенами, однако Цинь постепенно, шаг за шагом, захватывало их».

Несмотря на непрерывные войны, на рубеже IV и III веков до н. э. общение китайцев с жунами было уже настолько тесным, что вдова циньского правителя (Сыма Цянь называет ее Сюань-тайхоу) вступила в незаконную связь с правителем ицзюйских жунов и родила от него двух сыновей. Правда, эта властная дама исполняла роль регентши при своем малолетнем сыне-правителе, да и позднее она активно вмешивалась в политику, и общаться с варварскими вождями ей приходилось, так сказать, по долгу службы. И все же это, по-видимому, означает, что правитель ицзюйских жунов достаточно часто бывал при циньском дворе. Кстати, ничем хорошим для него это не кончилось: родив от варвара двоих детей, коварная китаянка либо разочаровалась в своем любовнике, либо в конце концов решила поставить политические интересы выше личных. Сыма Цянь сообщает, что она, «прибегнув к хитрости, убила правителя ицзюйских жунов в Ганьцюане, а после этого, подняв войска, нанесла серьезный урон ицзюйцам». Вскоре циньцы стали «сооружать Великую стену для отпора хусцам» — еще относительно скромное сооружение, прикрывавшее только границу царства Цинь.

Примерно в эти же годы длинную оборонительную стену для защиты своих владений от северных варваров построил Улин-ван, правитель царства Чжао. Интересно, что он, как и циньская регентша, относился к варварам без свойственного китайцам высокомерия. Сыма Цянь пишет: «…чжаоский Улин-ван… изменил [существовавшие в его княжестве] обычаи, ввел хуские одежды, стал практиковать стрельбу излука с лошади [на скаку]» — то есть дополнил свою армию конными стрелками… Стену для защиты от хусцев возвело и княжество Янь. Известно, что это княжество посылало хусцам заложников.