— Потерпите. Есть более серьезные проблемы. Пройдите, пожалуйста, в каюту.

— Потерплю… Если получится. От этого запаха самого блевать тянет, — подчинился Родик и направился к своему месту.

После свежего морского воздуха тяжелый запах, царящий в каюте, вызвал у Родика отвращение, но выбора не оставалось, и он, с трудом перешагивая через лежащих на полу людей, наконец добрался до кресла.

Состояние Оксы ухудшилось. У нее уже не было сил подняться и идти в гальюн. Рядом валялось несколько использованных бумажных пакетов.

Время тянулось мучительно медленно. Родик то забывался тяжелым сном, то пытался удобнее устроить совсем обессилевшую Оксу.

Так прошла ночь. Никто не заметил, когда шторм утих, и катамаран перестал мотаться, как детский мячик на резинке. Родик вышел на палубу и увидел берег. Вероятно, берег турецкий, хотя ничто об этом не свидетельствовало. Он вернулся в каюту и разбудил Оксу.

— Мучения твои кончились. Мы в береговой зоне, — сообщил он.

Реакция была вялой, ответа не последовало. Пассажиры то ли просыпались, то ли медленно приходили в себя. Стояла непривычная тишина, и неожиданные звуки из репродуктора разнеслись, как гром:

— Дорогие товарищи, доброе утро. Мы вошли в территориальные воды Турции. Через час планируется швартовка. А сейчас экипаж угостит вас завтраком.

«Вот идиот, — подумал Родик. — Какой к черту завтрак! Большинство пассажиров еще не отошли от морской болезни, куда им завтракать…»

Вероятно, такие мысли пришли и в головы остальных, выразившихся в известной народной форме.

Однако остановить процесс было уже невозможно. По каюте распространился омерзительный запах вареных сарделек. Смешиваясь с уже установившимися запахами пота, рвоты, гальюна и еще чего-то, он произвел на людей ужасающее впечатление. Со всех сторон послышались стоны и надрывные звуки, симптомы морской болезни возобновились. Однако экипаж это не остановило, и началась раздача пластмассовых тарелок с сардельками и кетчупом. Наверное, у многих пассажиров катамарана это блюдо еще долго вызывало отвращение. Во всяком случае, Родик впоследствии при виде сарделек неизменно терял аппетит.

Поселились в центре старого города — Аксарае, в невзрачном отеле с крошечными комнатенками и с неким подобием ресторана на первом этаже, где дважды в день весьма скудно кормили. Достоинством отеля можно было считать только близость ко всем известным стамбульским достопримечательностям, в том числе и к знаменитому рынку, являвшемуся целью почти всех пассажиров катамарана. Родик, изучивший еще в Душанбе специфику восточного базара, чувствовал себя там уверенно. Продавцы, понимая это, с удовольствием вступали с ним в торг, переходящий в дружескую беседу за стаканчиком чая или чашкой кофе. Потому хождение по рынку являлось действительно интересным делом. Здесь можно было увидеть и купить самые различные вещи, притом практически за бесценок. Родик набрал огромное количество сувениров, диковинных вещичек и одежды. Расстраивало лишь одно: в Москву повезти это не удастся, и все приобретения в случае благоприятного исхода поездки станут украшением душанбинского быта. Какого-либо сервиса по осмотру достопримечательностей принимающая сторона не предоставляла, ограничившись выдачей карты Стамбула. Описания величественных построек города на русском языке они не нашли, а приобретенные проспекты на английском давали лишь скудную информацию. Вообще туристическая индустрия тут сводилась в основном, как выражались турки, к шопингу. Даже комментарии гида во время водной прогулки изобиловали словами buy, market, thing, stuff, article, sale.

Поэтому, безуспешно поискав русскоговорящего сопровождающего, Родик решил самостоятельно осмотреть город по методике, разработанной еще в Токио. Разбив Стамбул на квадраты, он составил план так, чтобы к концу поездки побывать всюду…

Все прошло, как задумывалось. И вот на следующее утро планировался отъезд. Весь вечер паковали вещи, а когда утром собрались у ресепшен, выяснилось, что по метеорологическим причинам придется остаться еще на сутки — на море опять шторм. После плавания из Ялты довод казался вполне весомым, но с учетом того, что денег осталось меньше ста долларов, весьма неприятным. В таком же положении находились почти все их попутчики. Представитель принимающей организации успокоил, пообещав оплатить гостиницу и трехразовое питание.

Пришлось возвращаться в уже опостылевшую комнату, распаковывать вещи и думать, чем занять день. Единственным местом, которое Родик не посетил в Аксарае, была древняя баня. Внешне это строение трудно было ассоциировать с баней. Скорее оно походило на культовое сооружение. Поэтому Родик и обратил на него внимание, когда обследовал достопримечательности. Возможно, до захвата турками Константинополя там был христианский храм. А может, подражая римлянам, турки сами возвели баню в подобающий ей ранг. Задать вопрос было некому, и Родик лишь отметил в своем сознании столь удививший его факт. Сейчас он вспомнил об этом и сказал:

— Хорошо бы попариться в турецкой бане, если денег хватит. Давай дойдем до нее, здесь близко. Узнаем, сколько стоит посещение. Если уложимся, то я схожу, а ты посидишь в отеле. Не обижайся. Я должен был зайти туда еще раньше, но как-то забегались. Считай это обязательной частью программы. Ты мои банные изыскания знаешь. Помнишь, как ты меня ждала, пока я парился в Токио? Здесь так не получится. Мусульмане не позволят.

— Понимаю. Хобби есть хобби. Пойдем. Это то здание, которое тебя удивило?

— Да. Если верить надписи на стене, эта баня существует более двухсот лет. Очень интересно…

Дошли они быстро, хотя по дороге все время отбивались от мальчишек, пытающихся любым способом продать им разные вещи — от маек за один доллар до стеклянных глаз по доллару за три штуки. В первые дни пребывания в Стамбуле эти мальчишки даже нравились Родику, считавшему трудовое воспитание важнейшим фактором в становлении мужчины, но потом их недопустимая назойливость стала его нервировать, в последнее же время он злился и ругал их матом, который они, как ни странно, понимали. Вероятно, матерные слова входили в их примитивный словарь русских слов. Правда, слушались они плохо и иногда кварталами преследовали Родика и Оксу, крича о достоинствах своего товара.

Оказалось, что посещение стоит меньше десяти долларов. Родик проводил Оксу до гостиницы, прихватил сохранившуюся початую бутылку водки, купленную еще в Москве, и поспешил париться.

Внутри баня выглядела не менее экзотично, чем снаружи. Зал, по-восточному богато украшенный мрамором и гранитом, устремлялся вверх, к куполообразному потолку, что создавало огромный свободный объем.

Родика проводили в небольшую комнату с двумя лежанками и столиком. Положили чистую простыню и предоставили самому себе. Родик разделся, завернулся в простыню и, быстро сориентировавшись, прошел в банное отделение, которое представляло собой еще большее, чем при входе, помещение округлой формы. Посреди него располагался мраморный помост, а по периметру — небольшие полузакрытые альковы, снабженные водопроводными кранами, затейливой формы раковинами и каменными скамейками.