В последние годы своей жизни родители, к удивлению Майка, неожиданно стали увлекаться историей средневековой России. Он не предал особого внимания их новому интересу. В то время Майк много путешествовал и с родителями почти не встречался.

Родители потихоньку старели и больше не могли лазить по джунглям под палящим тропическим солнцем, но они поощряли увлечение сына археологией и оплачивали щедрой рукой все его путешествия. Со временем родители покинули шумную Испанию и окончательно осели на севере Франции. Они купили внушительное шато, уединенно расположенное в гористой местности, и почти никуда не выезжали. С сыном виделись только на Рождество и Пасху. Майк приезжал, целовал маму-папу, съедал праздничный обед или ужин и запирался в огромной библиотеке шато. Библиотека, оставшаяся от прежних хозяев, насчитывала тысячи томов, но отец все никак не мог привести ее в порядок, он стал часто и подолгу болеть.

Майк часто рылся в книжных стеллажах, но ничего интересного для себя там не находил. Как-то они с отцом засиделись в библиотеке до поздней ночи. За окнами стояла весна, пахло свежей листвой и недавним дождем. Наслаждаясь теплом вечера и обществом друг друга, они разговорились. Отец рассказывал Майку о потерянных пять веков назад сокровищах Монтесумы, а потом взял несколько книг из застекленного ящика и вытащил из стола пару растрепанных тетрадей.

– Майк, – торжественно сказал он. – Я очень хочу, чтобы ты прочитал эти книги и мои записи к ним. У меня осталось недостаточно времени, чтобы доказать одну интересную гипотезу. Я не хочу рассказывать о ней, потому что она звучит очень необычно, даже неправдоподобно. Лучше прочитай найденные мною материалы и сделай вывод сам. Я думаю, что если, ты серьезно отнесешься к ней, ты сможешь найти потерянные сокровища Монтесумы.

Потом умер отец Майка, а за ним очень скоро ушла и мама…

Первое Рождество, которое провел Майк в шато без родителей, запомнилось ему на всю жизнь. И не только потому, что он вдруг почувствовал себя совсем одиноким, никому ненужным и неинтересным, но еще и потому, что наконец прочитал рукопись, оставленную ему отцом.

…Скрипнула дверь, и Полонский неслышно просочился в комнату. Майк недовольно засопел, но ничего не сказал и продолжил свой рассказ.

В тот сочельник выпало много снега. К вечеру шато утопал в сугробах, но снегопад только усилился. Майк рано лег спать, но уснуть не смог, и решил отправиться в библиотеку, чтобы скоротать одинокую ночь.

В книжных шкафах огромной библиотеки книги были свалены вперемешку. Бесцельно бродя от шкафа к шкафу, Майк подумал, что неплохо бы пригласить специалиста, чтобы тот занялся каталогизацией книг и их оценкой.

На письменным столе тоже царил беспорядок. Рукописи были свалены в кучу на одном конце стола, а на другом стояли тяжелая лампа и фотографии родителей в витиеватых рамках. Майк сел за стол, взял наугад первую попавшуюся под руку тетрадь отца, начал читать и очнулся только поздним утром, когда внизу раздались шаги пришедшего истопника.

Рукопись начиналась записками безымянного автора. Вкратце, вот что было в ней сказано.

Автор, просто молодой и любознательный человек, интересующийся историей, в один прекрасный день где-то заграницей в одном из университетов Европы нашел рукопись, отпечатанную на ксероксе и приложенную к научной работе. Рукопись не представляла особого интереса – она была написана в конце XIX века. Любознательный читатель отложил ее и начал читать диссертацию. И тут он испытал настоящий шок, так как понял, что ксерокс рукописи являлся копией более раннего, а главное, – подлинного документа, а диссертация включала в себя неопровержимые доказательства совершенно нового прочтения многих исторических фактов…

Я сидела, очень удобно спрятавшись за огромным абажуром стоящего передо мной торшера, и старалась внимательно слушать Майка, но исподтишка разглядывала Полонского, стараясь не слишком пялиться на него. Вадим сидел смирно, не поднимая глаз от бокала, и у него был непривычно собранный вид. Хотя он уже не мальчик, научился быть серьезным и сосредоточенным, когда «дело требовало»…

Диссертация рассматривала время монголо-татарского ига и начиналась с общеизвестного факта, что Россия была государством со смешанным христианско-мусульманским религиозным укладом: с одной стороны, побежденная Русь, говорящая на русском языке, а с другой – кровожадная дикая Орда, говорящая на каком-то тарабарском и никому не известном, но, предположительно, монгольском языке.

– И тут возникает один очень интересный вопрос. – продолжил Майк, по очереди оглядывая нас. – Почему дикая монголо-татарская орда, покорив славянские племена, не искоренила их язык и религию за 240 лет полного владычества – вот что интересовало диссертанта. Наоборот, именно во времена нашествия дикой татаро-монгольской орды Россия пережила всплеск развития культуры и языка, что подтверждено многочисленными письменными документами.

С одобрения диких завоевателей повсеместно строились враждебные им православные храмы и школы при них. Мало того, в каждой, подчеркиваю, в КАЖДОЙ ставке хана была построена православная церковь. Поражает факт, что все государственные грамоты, церковные документы, ярлыки и прочие сохранившиеся в архивах бумаги написаны на РУССКОМ языке. Не сохранилось НИ ОДНОЙ государственной или более-менее официальной грамоты, да что там говорить – вообще никакой грамоты, написанной на языке завоевателей. А русский язык расцвел.

Странно, не правда ли?

А еще диссертант приводил массу примеров удивительно джентльменского поведения неграмотных захватчиков.

Вот один из них: как только хорошо известный своей свирепостью хан Батый занимает Киев, туда сразу же переезжает из Новгорода русский митрополит Кирилл. Один. И это, между прочим, факт, подтвержденный летописью.

Зачем?

Почему?

Что делать русскому православному митрополиту в захваченном неграмотными дикими азиатами Киеве? Любоваться на горы трупов? Или он собирался пристыдить Батыя за нехорошее поведение и пригрозить ему карой Божьей? Неужели свирепые, дикие, неграмотные азиаты-язычники пощадили бы православного священника? Мало того, что «монголо-татары» не тронули митрополита. Они не препятствовали ему восстанавливать митрополию Руси, руководя процессом из покоренного Киева!

Какие странные нравы у диких монголов, вы не находите?…

В комнате было тихо-тихо, все окна открыты. Становилось прохладно. Я думала о том, что совсем не так представляла себе вечеринку, когда ехала сюда. За дверями послышался шорох, профессор неслышно вошел в комнату и сел в кресло рядом со мной.

– Вас еще не утомил Майк, Китти? – спросил он меня.

– Нет, – ответил за меня Майк и продолжил как ни в чем не бывало в полной тишине: – Митрополиту некого было бояться, и он спокойно поехал в Киев, потому что не было никакого татаро-монгольского завоевания, а была обыкновенная гражданская война между северными и южными князьями или ханами в государстве под названием Татаро-Монголия, или Великая империя Золотая Орда. Да, некоторые южные ханы-князья проповедовали мусульманство, но это было скорее исключением, чем правилом. Как отдельная религия мусульманство в те годы еще не сложилась. Это случилось намного позднее.