Увы, Вадим недолго баловал меня своим вниманием. Наш роман закончился, и Полонский переключился на другой объект. Все мои подружки дружно возненавидели Вадима, а потом столь же дружно радовались моему законному браку с американским дипломатом, умницей и красавцем. Но, честно говоря, мой брак с американцем был просто способом убежать из города, в котором мне все напоминало о Полонском…

Я настолько утонула в воспоминаниях, что не заметила, как лекция подошла к концу. Неожиданно зажегся свет, и студенты шумно повалили из аудитории. Я была уже в дверях, когда профессор остановил меня неожиданным вопросом:

– Катрин, а как вы думаете, сохранились ли другие царские венцы русских царей?

Я в изумлении подняла на него глаза.

– Насколько я помню из общего курса, была еще так называемая шапка Казанская. Если мне не изменяет память, она принадлежала последнему казанскому хану Эдигеру Махмету, крещенного в Москве под именем Симеона где-то в… тысяча пятьсот каком-то году…

– В 1553-м, – задумчиво перебил меня профессор, и я опять в удивлении уставилась на него. Кто бы мог подумать, что профессор так хорошо ориентируется в русской истории!

– Я не совсем помню подробностей, но кажется этот Симеон был рукоположен Иваном IV в московские цари и правил около года?

– Да, пока Иван IV не передумал и не вернул себе титул царя Московского.

Профессор Кронин замолчал. Я подумала еще немного.

– По другой версии, «шапка Казанская» была выполнена кремлевскими мастерами по заказу самого Ивана IV Грозного в честь присоединения казанского ханства к московскому государству. Больше, пожалуй, я ничего не вспомню так сразу. А почему вас заинтересовала эта тема, профессор?

– Да, может быть, может быть, – невпопад ответил Кронин и, открыв и попридержав передо мною дверь из аудитории, быстро добавил: – Вот что, Китти, пойдемте ко мне в кабинет. Я хочу показать вам одну рукопись.

Я кинула быстрый взгляд на ручные часики. Мой шеф, заведующий факультетом неорганической химии, точно уже потерял меня и разыскивает по всему университету.

– У меня всего одна минута, профессор Кронин, – взмолилась я. – Может быть, позднее…

– Это займет очень мало времени, – уверил меня старик. – Я не совсем правильно выразился. Не рукопись, а всего лишь одна страничка машинописного текста.

Очень надеюсь, что действительно одна страничка, иначе мне вскоре придется искать новую работу, подумала я, следуя за резво бежавшим Крониным. В кабинете профессор протянул мне тоненькую папочку. «Христианская империя американских индейцев» – таково было название статьи. Я быстро пробежала глазами ее начало:

В любой стране школьные и университетские учебники по истории повествуют, что европейцы, открыв Новый Свет, обнаружили варварские племена идолопоклонников. Каких только страстей не написано об ацтеках и майя! Они и убиенные жертвы поедали сотнями, и участвовали в кровавых ритуалах жертвоприношений, и топили невинных девственниц в священных озерах. Складывается такое впечатление, что некто пытается внушить читающим, что до Кортеса племена индейцев стояли на весьма низкой ступени развития, а Кортес открыл дорогу римским миссионерам, которые и обратили примитивные, варварские племена Юкатана в христианство. Заметьте, обратили в весьма сжатые сроки.

Некто призывает забыть свидетельства самих (выделено мною) испанских завоевателей, записанные ими в VI веке.

Возьмем, к примеру, записи Гарсиласо де ла Вега. Он оставил массу интересных документов. Например, он писал, что завоеватели-испанцы в сокровищницах королей инков нашли крест из яшмы. У идолопоклонников-инков в качестве священного предмета хранился христианский крест? Захватив сокровищницу правителя и разграбив ее, испанцы поместили крест варваров в ризницу своего католического кафедрального собора.

Значит, испанские конкистадоры не сомневались в христианском происхождении креста? Во времена свирепствующей инквизиции любой символ, кроме христианского, не мог иметь места в католическом соборе!

Остались воспоминания других свидетелей о том, что индейцы до пришествия испанцев УЖЕ были обращены в христианскую веру. И что римские миссионеры, прибывшие вслед за Кортесом, только лишь помогали индейцам восстановить древнюю религию – христианство.

Восстановить! Но тогда что же делать с общепринятым утверждением, что именно испанцы обратили всех нечестивых дикарей и идолопоклонников в христианское католичество?

Кортес высадился на полуострове Юкатан в 1519 году. Я не буду останавливаться на описании уничтожения бравыми конкистадорами племен ацтеков и майя, скажу только, что последнего представителя племени инки испанцы сожгли в 1533 году.

Люди племени инки были уничтожены по всей Центральной Америке. Все. Печальной участи не избег никто: ни маленький ребенок, ни дряхлый старик.

Почему?

Как объяснить подобную жестокость?

Может быть тем, что иначе инки могли поведать миру, что они уже были обращены кем-то в христианскую веру?

Кем? Когда?

Ответа испанские завоеватели нам не оставили.

Но они оставили записи, повествующие о том, что племена инков признавали всеобщее воскрешение, т. е. праздник Пасхи. И Великий Пост соблюдали каждой весной, требования которого, кстати, очень напоминали правила Русской православной церкви: быть умеренным в потреблении пищи, чаще молиться, отложить интимные отношения до завершения поста. Это ли не христианские догмы?!

А свидетельства Педро Мартира, испанского епископа, который писал, что индейцы племени майя с острова Козумель в той же провинции Юкатан «считали своим богом изображение креста и поклонялись ему»? Более того, по сохранившимся свидетельствам, на острове Козумель существовал женский монастырь, руины которого хорошо сохранились до наших дней. Сохранились свидетельства и о том, что в монастыре находился колодец, вода которого обладала чудодейственным свойством – люди, купавшиеся в колодце или пившие воду из него, исцелялись от многих болезней…

Дальше читать я не стала. Отложила статью и посмотрела на старика в недоумении. Ну и что?

– Вы хотите сказать, что американские индейцы жили в христианском государстве еще до прибытия Кортеса? Маловероятно, но возможно. Что из этого?

Кронин постучал карандашом по столу. Грустно улыбнулся. Посмотрел в окно, а потом на меня.

– Вы не видите связи между моей лекцией о шапке Мономаха и текстом, не так ли? А она есть, Катрин, но мы настолько привыкли мыслить общепринятыми стандартами, что не можем разглядеть порой того, что само просится быть увиденным. Или услышанным… Вот что, Китти, я хочу сказать вам: заходите-ка ко мне сегодня. На университетскую квартиру. Часов в семь вас устроит?

Я кивнула.

– Вот и отлично. Я познакомлю вас кое с кем. Мне есть что рассказать вам. Да, – тут профессор очень по-доброму усмехнулся. – И захватите с собой своего московского друга Вадима.