– Ладно, – с легкой досадой промолвила Сьюзан.

– Я люблю тебя, детка.

– Ладно. Вы тоже там поосторожнее на дороге.

Он повесил трубку и поставил телефон на стол. Клэр тихонько вздохнула.

– Прогуляюсь-ка я до уборной, – сказала она, вновь закутывая плечи одеялом.

Как только Клэр вышла, детектив Патрик взглянул на Джона.

– Не возражаете, если я задам вам личный вопрос?

– Пожалуйста.

Пожилой полицейский опустил взгляд и потер рукой свой массивный подбородок.

– Я хочу спросить вас, поскольку мой племянник только что получил травму спины, – Патрик вновь поднял голову. – Повредил позвоночник.

Джон понимающе кивнул.

– Знаете, мы часто видим людей в инвалидных креслах, но как-то не задумываемся об этом, пока что-то подобное не коснется нас самих. И вот теперь парнишке грозит паралич, и я… Не возражаете, если я спрошу, что случилось с вами?

– Тоже несчастный случай, – ответил Джон. – Самолет потерпел крушение.

Он не стал говорить детективу, что это был их личный самолет. Не стал переводить его мысли на богатство.

– Мне тогда было шестнадцать. Родители и сестра погибли на месте, а я несколько месяцев провел в коме. А когда очнулся, мне сказали, что я никогда уже не буду ходить.

– Черт, – детектив смотрел на него широко открытыми глазами.

– А что произошло с вашим племянником?

– Мотоцикл. Врачи сказали, у него Т4. Вы знаете, что это значит?

– Да, – Джон поморщился, поняв, какую травму получил парнишка. – У меня самого L3, – добавил он, хотя вряд ли для детектива это имело какое-то значение.

Джон расспросил Патрика о той восстановительной программе, которую назначили парню, и предложил позвонить директору реабилитационного центра – женщине, которую он знал уже не один год.

Детектив Патрик написал на визитной карточке имя племянника и вручил ее Джону.

– Мне как-то полегчало после разговора с вами, – заметил полицейский. – Раньше казалось, что для парнишки это – конец света, и только. Но я смотрю на вас, – он вновь взглянул на Джона, – и вижу, что вы живете, в общем-то, нормальной жизнью. У вас симпатичная жена, а ведь встретились вы, наверно, уже после того, как… – он кивнул на инвалидное кресло.

– Да. Мы встретились уже в старших классах школы.

– Школьная парочка, да? – улыбнулся детектив.

Джон улыбнулся в ответ.

– Только не совсем обычная.

Проведя полгода в реабилитационном центре, он переехал к своей тете в Фолс-Черч и поступил в обычную школу – это после десяти лет безоблачного существования в престижных частных заведениях. У него до сих пор не выветрились воспоминания о той горечи, какой был пропитан первый год после катастрофы. Он и правда потерял все. Но затем его под свое заботливое крылышко взяла Клэр. Они начали встречаться, и оказалось, что это навсегда.

– Я так понял, у вас есть ребенок? – полицейский кивнул на телефон. Расслышав в его голосе нотку неуверенности, Джон рассмеялся. Он прекрасно знал, о чем думает пожилой детектив.

– Да, это моя дочь, – ответил Джон. Они с Клэр уже не первый год консультировали пары, в которых один из супругов был инвалидом. Джон понимал, что нет ничего более ценного, чем возможность открыто делиться своим опытом. Он без малейшего смущения мог говорить о своем отцовстве, а вот детектив Патрик покраснел.

Не стоило, впрочем, заранее обнадеживать человека.

– Мне здорово повезло, – добавил Джон. – Для человека с травмой позвоночника очень трудно стать отцом. Нам удалось обзавестись только одним ребенком.

– В любом случае, это здорово, – заметил пожилой детектив. – Как думаете, у моего племянника есть какие-нибудь шансы в этом плане?

Джон вздохнул.

– Мне трудно сказать. У всех свои особенности, – он заметил боль в глазах собеседника. – Но думаю, с вашим парнишкой все будет в порядке. Он находится в хороших руках, и о нем непременно позаботятся.

В этот момент в комнату вошла Клэр, и Джон вновь поразился тому, каким бледным было у нее лицо. Впрочем, это никак не сказалось на ее привлекательности. Клэр была одной из тех женщин, которые в сорок выглядят куда лучше, чем в восемнадцать. Острые черты ее лица смягчились, и даже яркая зелень глаз приобрела более спокойный оттенок.

С трудом выдавив из себя улыбку, Клэр вновь уселась на стул и сжала руку Джона. Пальцы у нее были влажными и холодными.

В дверях показалась женщина-полицейский. Она сказала Джону и Клэр, что для них удалось найти комнату в расположенной поблизости маленькой гостинице – из тех, что были оборудованы под инвалидные кресла. Клэр встала и свернула одеяло, после чего взглянула на детектива.

– Вы позвоните мне, когда выясните, кем была эта женщина? – спросила она.

– Разумеется, мэм, – ответил тот.

Снег на улице почти прекратился, но воздух был по-зимнему холодным. По пути в отель Клэр не проронила ни слова, да и с хозяевами гостиницы она держалась не более чем вежливо, хотя обычно вела себя с подкупающим дружелюбием. И лишь когда они устроились у себя в спальне под теплым одеялом, Клэр наконец заговорила.

– Не надо мне было отпускать ее, – сказала она.

Джон крепче прижал к себе жену.

– Ты сделала все, что смогла, – заметил он.

– Может, она бы и не прыгнула, если бы я продолжала держать ее за руку. А если бы и прыгнула, мне бы ничего не стоило отпустить ее в последнее мгновение, – она немного помолчала. – Это все равно, что я дала ей разрешение, Джон. Как будто сказала: давай же, прыгай. У меня был шанс отговорить ее, но я не справилась. Может, не стоило нам звонить в полицию? Это они ее напугали.

– Ты хоть понимаешь, что говоришь полную ерунду?

Тело Клэр вновь сотрясла дрожь.

– Никак не могу согреться, – заметила жена.

– Дать тебе мою футболку?

– Нет. Просто держи меня покрепче.

Он потер ее руку.

– Может, попробуем карусель?

– Ну… – Клэр прижалась к нему теснее. – Пожалуй.

Джон прикрыл глаза и начал свой рассказ.

– Давным-давно, на большой и красивой ферме, расположенной в Пенсильвании, стоял огромный красный амбар.

Клэр вскинула голову.

– Как думаешь, – спросила она, – амбар действительно был огромный или он просто казался мне таким, потому что сама я была слишком маленькой?

– Это так уж важно?

– Нет, – на губах у нее мелькнула улыбка.

– Выглядел он, как обычный амбар, пусть и очень обихоженный, поскольку хозяин фермы любил заботиться о своих вещах и близких ему людях.