— Я сама пойду.

Слова слетели с губ, лишив возможности повернуть назад, отступить, согласиться с более безопасным вариантом. Герта почтительно присела, голову покорно склонила:

— Как пожелаете, миледи.

Как это чаще всего и бывает, принять решение оказалось проще, чем его исполнить. Герцогиня Вандербилдт, которую приступ ревматизма заставил отказаться от сопровождения внучки на бал и вверить юную девушку заботам спешно нанятой по такому случаю компаньонки, по возвращении Эмили учинила ей самый настоящий допрос, требуя в малейших деталях описать кавалеров, с коими она танцевала, все услышанные беседы и перечислить отведанные угощения. Эми тоном послушной ученицы в деталях описывала полный величия первый танец с хозяином дома, сдержанно улыбнулась, вспоминая попытки танцевать с лордом Олдменом, как нельзя более точно оправдывающим свою фамилию и прочие танцы с весьма благопристойными кавалерами. О волнующем кровь вальсе с флибустьером Эмили скромно промолчала, тем более, что компаньонка первую половину бала с удовольствием лакомящаяся приготовленными хозяевами яствами, а вторую сладко продремавшую на уютном диванчике в соседней с бальной залой комнатке, выдать её не могла. Также скромно умолчала Эми и о назначенном ей свидании, и о беседе с леди Вивиан и о своём решении нанести лорду Дэвиду краткий визит. В конце концов, бабушка сама всегда говорит, что у женщин должны быть свои маленькие секреты!

Выслушав внучку, герцогиня неодобрительно поджала губы:

— Что ж ты, дорогая моя, ни с одним из отобранных мной кандидатов не танцевала? Насколько я знаю, лорд Мауротти должен был почтить сей маскарад своим визитом.

Эмили с трудом сдержала отвращение, вспомнив сальный взгляд и липкие, словно улитка на коже, прикосновения упомянутого бабушкой господина. Хорошо, что лорд Дэвид успел первым пригласить её на вальс, а то бы пришлось танцевать с этим противным Мауротти! Герцогиня побуравила внучку холодным взглядом, ещё сильнее губки сузила, вздохнула, не скрывая осуждения:

— Хорошо, этот бал будем считать всего лишь сиюминутным суетным развлечением. В конце концов, ты ещё молода, юной девушке не возбраняется развлекаться и, подобно бабочке, порхать на балах.

Эми лучисто улыбнулась и порывисто шагнула к бабушке, намереваясь благодарно поцеловать ей руку, а то и обнять, только вот почтенная аристократка благой девичий порыв на корню сгубила.

— Что ж, на балу ты развлеклась достаточно, а значит, сегодняшний вечер ты проведёшь со мной. Будем изучать кандидатов в твои супруги, чтобы выбрать наиболее выгодную партию.

— Я бы хотела выйти замуж по любви…

От столь крамольной фразы, прозвучавшей под надменными и ледяными в своём великолепии сводами замка, у принесшей чай горничной даже руки дрогнули. Негромко звякнула поставленная на стол чашка тончайшего эльдарского фарфора.

— Уволена, — коротко бросила герцогиня, даже не взглянув на провинившуюся служанку. — Расчёт получишь немедля. Пошла прочь!

— Бабушка, — попыталась было заступиться за несчастную девушку Эмили, но герцогиня так посмотрела на свою внучку, что у той язык примёрз к гортани.

— Слушайте меня внимательно, юная леди. Я понимаю, что безумие мира, в котором мы живём, имеет колоссальное и, увы, тлетворное влияние на молодые души, особенно девичьи. Боги свидетели, мною руководили исключительно благие намерения, когда я, вопреки всем доводам здравого смысла и многоголосому вою так называемых родственников, приняла Вас в моём, подчёркивая, моём замке. Я воспитывала Вас в полном соответствии с Вашим происхождением, родословной Ваших родителей и тем состоянием, которое Вы получите после замужества. В ответ на свои благодеяния я надеялась получить Ваше безоговорочное почтение и повиновение, согласитесь, это не так и много, учитывая, сколько сил, времени и средств я на Вас потратила. И чем же обернулись мои благие намерения?

Герцогиня сверкнула глазами, припечатала, точно раскалённое клеймо опустила:

— Чёрной неблагодарностью с Вашей стороны. Вы не только не заинтересованы в том, чтобы продолжить благородную линию предков, но даже позволяете себе спорить со мной, со мной, Вашей бабушкой и благодетельницей! Вы смеете озвучивать без какого-либо позволения свои собственные сиюминутные, не имеющие никакого значения желания. Более того, Вы оспариваете мои решения в присутствии слуг!

Пожилая дама глубоко вздохнула подавляя кипящее в ней отнюдь не аристократическое возмущение и постановила, для большей убедительности хлопнув ладонью по подлокотнику кресла:

— Решено. В наказание за свою дерзость, а также во избежание возможностей Вашего дальнейшего неподобающего поведения я отправляю Вас в Крепость Чистых Сердец. Пока на две недели.

— Бабушка! — ахнула Эми и тут же услышала ледяное:

— На месяц. И предупреждаю, юная леди, если Вы продолжите спорить со мной, я прикажу отхлестать Вас розгами по шее. Вы поняли меня?

Эмили опустила глаза, ставшие совершенно синими из-за бушующей в них водной магии, присела в глубоком почтительном реверансе:

— Да, миледи.

Герцогиня холодно посмотрела на внучку:

— Надеюсь, мне не придётся больше возвращаться к этому разговору. Ступайте. Прощаться перед отъездом не приходите, Вы наказаны.

— Да, миледи.

Крепость Чистых Сердец, куда собирались отправить Эмили, была хорошо известна по всей Валентарии жёстким отношением к воспитанницам, незыблемыми, веками не изменяющимися устоями и полной независимостью от внешнего мира. Ходили слухи, что как-то раз владычица Крепости дерзнула поспорить с самим королём, чью дальнюю родственницу направили в Крепость Чистых Сердец «мегазаботливые» дядюшка с тётушкой. Была ли на самом деле такая история, и чем она закончилась, никто толком не знал, а потому каждый придумывал свой финал в зависимости от личных убеждений. Согласно же официальным источникам, Крепость Чистых Сердец являлась закрытой школой для молодых девушек благородного происхождения. В этой школе юные леди обучались всем необходимым для благородных дам наукам (пению, танцам, искусству изящной беседы, литературе, флористике, иностранным языкам, базовым основам дипломатии, истории и математики). Также леди учились управлять большим домом с полным штатом слуг, подбирать наряды и украшения, наносить макияж и делать причёски на разные случаи жизни. Наставники Крепости пафосно заявляли, что они любую, даже самую необузданную и строптивую дикарку смогут превратить в благообразную леди наидостойнейшего воспитания. И Эмили предстояло на собственном опыте узнать, каким же образом осуществляется подобное чудесное превращение дикого утёнка в прекрасного лебедя, а такая перспектива девушку отнюдь не радовала. Самое же неприятное заключалось в том, что о встрече с лордом Эверлич оставалось лишь мечтать. Крепость Чистых Сердец голодным драконом стояла на страже невинности своих воспитанниц, мужчинам под страхом смерти было запрещено вторгаться в пределы этой закрытой школы. Горничная Герта, особа весьма решительная и предприимчивая, клятвенно пообещала отнести лорду записку от своей милой госпожи и даже предложила и в дальнейшем использовать её в качестве тайного почтальона. Эми от помощи подруги отказываться не стала, попросив лишь, чтобы та была осторожной и не давала герцогине ни малейшей тени для подозрений.