Исида прокашлялся.

— Подразделение будет расформировано. Естественно, мы постарались подыскать каждому сотруднику новое место, но, к сожалению, не для всех это удалось сделать. — Он напряженно посмотрел на Кэндзи и добавил: — Бюджет ограничен. Во многих подразделениях прошло сокращение, не только в нашем…

Первым делом Кэндзи подумал о коллегах, которые поступили на работу в прошлом году, вчерашних выпускников институтов. Неужели Исида намекает, что эти молодые люди потеряют работу? Когда он сам пришел в корпорацию двадцать два года назад, то сразу понял, что проработает здесь всю жизнь. Однако времена меняются, и для будущих поколений все может оказаться по-другому.

«Мой стаж работы обеспечивает мне иммунитет», — сколько раз Кэндзи повторял себе эту фразу.

— Мы сделали, что смогли, — продолжал Исида, — чтобы придумать, где лучше применить ваш огромный опыт и профессиональные навыки. Но, к сожалению… К большому сожалению, мы не нашли для вас места.

Кэндзи растерялся.

— Вы хотите сказать, что меня переведут в другое подразделение?.. Может быть, производство телепрограмм?! — с надеждой спросил он.

Вот он шанс, которого Кэндзи ждал так долго! Наверное, до Исиды дошли его идеи о новом формате игрового шоу! Кэндзи был бы рад работать на любом месте в корпорации, но производство телепрограмм станет воплощением мечты.

— Нет, я не это хотел сказать. Мы вынуждены попросить вас написать заявление об уходе.

— Об уходе… — Кэндзи повторил последнее слово, все еще не понимая смысла.

— Да, об уходе.

— Но… — Кэндзи запнулся, стараясь подобрать нужные слова, — мне всего лишь сорок лет. — И вдруг засмеялся — ситуация показалась ему довольно забавной. — Сегодня у меня день рождения. Мне исполнилось сорок. Я слишком молод, чтобы увольняться.

— Боюсь, другой возможности нет…

— Нет другой возможности?!.. — Вдруг спасительная мысль пронеслась в его голове. — Ага, я все понял. Это шутка! Вы решили разыграть меня в день рождения!

— Нет, это не шутка.

Одного взгляда на Исиду было достаточно, чтобы понять: он и впрямь не шутит. Кэндзи сморщился и принялся бессознательно чесать шею, оставляя на коже длинные красные царапины от ногтей.

— Но я проработал здесь всю свою жизнь. Двадцать два года… Как меня могут уволить?! Не понимаю… Здесь я познакомился со своей женой. Она работала секретарем. Вы ее, наверное, помните! Ами… У нас двое детей: мальчик и девочка.

Повернувшись на стуле, Кэндзи посмотрел на дверь и, подумав о коллегах, сказал:

— Они… они — мои друзья. Я вижу их каждый день.

— Мне, правда, очень жаль, Ямада-сан. Тем не менее это решение вне моей компетенции.

— Вы не можете так со мной поступить! — Кэндзи не сумел сдержать панику, и она прорвалась в голосе. — Корпорация всегда ко мне хорошо относилась! Мне дал и ссуду для покупки дома, предоставляли медицинскую страховку. И еще летний отдых!

Каждые два года компания оплачивала поездки сотрудникам и их семьям. Прошлым летом они ездили на онсен. В следующий раз собирались в токийский Диснейленд.

— Что я скажу жене? Что я скажу теще?! Она только что переехала к нам. Ее муж умер. Я должен обеспечивать теперь и ее.

Исида все время сидел неподвижно, но когда голос Кэндзи стал громче, нетерпеливо заерзал на стуле. Привстав, он сказал:

— Другого выхода нет. Вам нужно время, чтобы успокоиться. А потом, пожалуйста, соберите свои вещи и покиньте офис. И, если это возможно, не причиняйте лишнего беспокойства коллегам. Мы не хотим никого расстраивать.

Уже в дверях Исида снял очки и начал их усиленно протирать носовым платком в горошек.

Кэндзи догнал и взмолился:

— Я буду работать усерднее. Я буду исполнительнее. Никаких больше ошибок, как в прошлый раз. Знаю, я должен был настоять на своем, я должен был быть упрямее… Это не повторится.

Исида даже не обернулся. Оставшись один в конференц-зале, Кэндзи прислонился спиной к двери; ноги подкосились, и он медленно сполз на пол. Сдавленное всхлипывание вырвалось из горла. Как он скажет семье? Он подвел их. А что о нем подумают коллеги? Как теперь смотреть им в глаза? Он чувствовал себя совершенно раздавленным. Ударяя ладонью о пол, Кэндзи бормотал вновь и вновь:

— Давай, соберись! Не раскисай!

Наконец он встал и сделал несколько неуверенных шагов. Ноги были как ватные; боясь, что они в любой момент могут его подвести, Кэндзи быстро вышел из конференц-зала и поспешил в кабинет.

Оказавшись у стола, он открыл дипломат и несколько секунд молча разглядывал коричневую подкладку, пока не понял, что складывать ему нечего. Уже не нужно брать с собой документы, чтобы просмотреть их по дороге домой, а личных вещей он на работе не держал — ни фотографий жены и детей, ни памятного пресс-папье, ни ручек. Все, чем он пользовался — от калькулятора до точилки — принадлежало корпорации. Все, кроме бонсая: фикуса, ветки которого изящно обвивали мячик для гольфа. Схватив фикус, Кэндзи закрыл пустой дипломат и, стараясь двигаться как можно незаметнее, бросился к выходу.

Высшее руководство в дальнем конце кабинета великолепно справилось с задачей, сделав вид, что не заметило удаляющегося работника, а вот младшие сотрудники не знали, что чувства Кэндзи надо щадить. Один из них окликнул:

— Ямада-сан, куда это вы собрались так рано, да еще и с цветком? Наверное, у вас появилась подруга. А ваша жена о ней знает?

Заикаясь, Кэндзи еле сумел пробормотать что-то о посещении врача.

Взглянув в его лицо, коллега извинился за неудачную шутку:

— Ямада-сан, простите! Надеюсь, ничего страшного. Здоровья вам! До свидания, до завтра!

На улице Кэндзи поставил дипломат на землю и застегнул плащ.

«Мне сорок лет, — думал он, — и у меня больше нет работы».

Что делать?.. Он не знал ответа на этот вопрос. Если в таком состоянии заявиться домой, жена заподозрит неладное. Что он ей скажет?.. Начнет допытываться, почему он так рано сегодня. Жена привыкла, что раньше полуночи он не возвращается.

— Ты что же сегодня никуда не зашел с коллегами? Или мало работы было? — станет допрашивать она, и шею, а потом лицо начнет заливать красным, так обычно бывает, когда жена волнуется.

Оставалось лишь скоротать вечер в баре.

Уткнувшись лицом в руки, Кэндзи балансировал на краю высокого стула у стойки бара. Бежевый костюм, только вчера из химчистки, выглядел так, словно в нем валялись под забором. Ворот не совсем уже белой рубашки был расстегнут, а красный галстук торчал из кармана плаща, свисавшего со спинки стула. Край плаща отмокал в лужице пролитого пива. Кэндзи пил уже два часа. Бар постепенно наполнялся посетителями, и многие с любопытством поглядывали на него. Внимание привлекал не только растрепанный вид Кэндзи, но и то, что правой рукой он заботливо обнимал горшочек с фикусом.