— …Мы на грани развода, — закончила свою речь Маргарита Мун. — По-моему, он меня больше не любит. Да и я от него устала.

— Вот! — сказала наконец Клара. — Ты поняла! Нельзя всю жизнь посвятить одному мужчине. Ты себя похоронила, Дуня. Сколько ты замужем? Лет пятнадцать? И ни разу ему не изменила! Да куда это годится?

— Перестань!

— Тебе надо развеяться, — не унималась подруга. — Почувствовать вкус жизни. Я вот гляжу на твои скульптуры и думаю: не может быть, чтобы это сотворила женщина, которую я знаю, как себя! Редкостная зануда, верная жена…

— Клара!

— В тебе же бездна чувственности! Это видно из твоих работ. Там ты не стесняешься. Так почему в жизни ведешь себя как синий чулок?

— Потому что я такая и есть.

— Нет. Ты не такая. Просто твой До-си тебя запугал.

— Скажи, почему вы друг друга так ненавидите?

Клара тут же отвела взгляд, и Маргарита поняла: сейчас подруга соврет.

— Кто тебе сказал, что я ненавижу Дере? — Она тут же отметила: Дере! Значит, дело серьезно! -Он просто тебя недостоин, и я это вижу. Не красавец, да и зануда редкостный.

— Значит, мы друг друга стоим. — Маргарита невольно улыбнулась.

— Ничего подобного! Он тебя законсервировал. Подавил твои желания. И ты всю свою чувственность расходуешь, создавая скульптуры. Кстати, я хотела попросить у тебя копию Лимбо.

— Что?

— Прелесть что за девушка! Она непременно должна стоять в моей спальне. А тебе не кажется, что Лимбо похожа на меня?

Маргарита с сомнением посмотрела на Клару. Та была яркой блондинкой. Дере мстительно добавлял: «крашеной блондинкой». Но кожа у Клары была светлая, холодного тона, характерного как раз для блондинок, хотя глаза карие, а брови темные. По мнению скульптора Маргариты Мун, Клара была очень интересной женщиной, но ваять с нее негритянку Лимбо…

— Мне с трудом удалось справиться с собой, и новая Лимбо гораздо хуже той, которую убили… -туманно ответила она.

— Чушь! Она хороша! Все мои знакомые в восторге! Вообще, милая, тебя недооценивали. Твой успех вполне заслужен. И теперь, когда у тебя есть деньги, ты должна расслабиться. Пора положить конец этой бешеной гонке. Теперь все, что выйдет из-под твоих рук, пойдет на «ура» и за хорошие деньги. Ты не должна стесняться. Трать их!

— Я ничего не хочу.

— Посмотри на улицу. Весна, Дуня! Мужики словно с ума посходили! Солнышко наконец пригрело. Снег растаял. Очнись! Тебе сорок лет! Так и жизнь пройдет.

— И что ты предлагаешь? — вяло спросила она и взяла с подноса кусочек ролла. Обмакнула в соевый соус, положила в рот, но вкуса не почувствовала. Весенний авитаминоз, что ли? Или депрессия?

— Я предлагаю обратить внимание и на других мужчин.

— Клара, меня это не интересует.

Подруга лукаво улыбнулась и напомнила:

— А как мы с тобой в институте, в нашей маленькой комнатке, в приятной компании…

— Клара! Я ведь тогда была не замужем!

— Ты и сейчас свободна.

— Формально мы с Аликом не в разводе.

— А фактически? Вы спите вместе?

— Нет. Давно уже нет. Я его как женщина не интересую.

— И какой смысл хранить верность?

— Как ты себе это представляешь? — сердито спросила Маргарита. — Меня же вся Москва знает! Пойдут сплетни.

— Не обязательно в Москве. Ты можешь поехать в секс-тур.

— Куда?!

— О господи! В Турцию! В Египет! Есть туры для состоятельных дам. Чтобы не бегать за аниматорами, на каждого из которых очередь, а иметь персонального мальчика-пажа.

— Откуда ты знаешь?

— Я этим пользовалась.

Она посмотрела на Клару и подумала: «А Дере не так уж и не прав». Клара и не скрывала, что не хранит верность супругу, просто Маргарита не затрагивала эту тему. У подруги есть личная жизнь. Не хочет делиться подробностями — и не надо. И вот захотела!

— А ты не боишься, что Платон узнает?

— Мой Платоша из разряда хомячков, — улыбнулась Клара.

— Каких хомячков?

— Как в анекдоте. «Не буди во мне зверя, дорогая!» — «Да не боюсь я твоего хомячка!» Так вот, мой Платоша — тот самый хомячок.

— Неужели он не ревнует?

— Мне-то что! Пусть ревнует!

— Потребует развода.

— Ха-ха! — процедила Клара. — Насмешила! Вот этого не будет!

— Почему?

— Из меркантильных соображений Платоша никогда со мной не разведется, — отчеканила супруга Платона Гатина.

— Но ведь фирма его!

— Была когда-то. — Клара пожала плечами. — Но Платон попал в неприятную историю с налоговой инспекцией, на него завели уголовное дело. С тех пор он предпочитает подставных лиц. Поэтому все имущество переписал на меня. И квартиру, и загородный дом, и обе машины. Даже денег на счету фирмы оставляет мало — большую часть переводит на мой. Потому что он трус. — Клара мстительно улыбнулась. — Он может ревновать, влюбляться, мечтать о свободе… Но я ему ее не дам. Он — мой раб. И будет меня содержать. До конца моих дней. А я буду жить как хочу.

— Ты хорошо устроилась, Клара, — не удержалась Маргарита.

— И тебе того желаю.

— Думаю, мне это не подойдет. Я имею в виду секс-тур.

— Ерунда! Поедем вместе. Я тоже не прочь развлечься.

— Мне не нравятся восточные мужчины. Ну не могу я! Не смотри так!

— Зря. По мне так они лучшие. Но на вкус и цвет товарища нет. И какие проблемы? Можно заказать русского мальчика. Они тоже подрабатывают на модных курортах. Это обойдется дороже, но… У тебя же теперь есть деньги! И у меня есть. Две состоятельные дамы могут позволить себе почти что угодно. Не переживай: я все беру на себя. Сама понимаешь, такие туры широко не рекламируются. Но я постоянная клиентка. И проверенная. Поэтому все будет в лучшем виде.

— Во что ты хочешь меня втравить? — с тоской спросила она.

— Дуня, это просто турпоездка. Тебе не обязательно с ним спать. Просто ты будешь не одна, а в сопровождении молодого красивого мужчины. Он будет тебя развлекать. И ты забудешь на время о Си-до.

— Ну хорошо. Если просто турпоездка…

Так она дала себя уговорить. Клара взялась все устроить и обещала заехать на днях за деньгами и загранпаспортом подруги. У Маргариты было такое чувство, будто она уже совершила преступление. Она не могла смотреть Алику в глаза, поэтому позвонила и сказала, что едет на дачу. Работать. Ей показалось, что Дере обрадовался.

«А вдруг у него кто-то есть? — Она похолодела. — Почему я так уверена, что муж не изменяет?» И — все. Отделаться от неприятных мыслей Дуся Грошикова уже не могла.