– Я очень рад, – брякнул студент, и едва не подавился невесть откуда взявшейся в почти прожеванном куске косточкой.

– А уж я-то как рада… – крестная фея меланхолично извлекла из воздуха и протянула кружевной платочек натужно кашлявшему гостю.

– С-спасибо… – просипел он.

– На здоровье, дитя мое, – добродушно кивнула Фейримом. – А пока хоть на несколько минут твой рот занят чем-то иным, нежели изречением необдуманных сентенций, позволь, я скажу пару слов о том, зачем наш факультет пошел на такой рискованный шаг, как приглашение в свои ряды юноши, такого, как ты.

При словах «как ты» Мельников поморщился, но, памятуя недавнюю косточку на зубах, от комментариев воздержался. Старушка кивнула, словно уловив и оценив мысли визитера, и ровным голосом продолжила:

– Однажды наша самая старая фея, мадам Дюшале, была призвана своей давнишней приятельницей – деревенской молочницей – на родины к внучатой племяннице. Но роды задержались, и, чтобы не скучать, молочница предложила нашей коллеге с дальней дорожки чуток согреться и расслабиться. Время шло, ребеночек не торопился появляться на свет, а веселая молочница всё подливала и подливала домашней настойки своей давней подруге. И поэтому, а, может, по иной причине, когда ее позвали к новорожденному, она отнеслась к своим обязанностям несколько… легкомысленно. Узнав только, что младенца назвали Лесли, она произнесла над своим новым подопечным связующее их заклинание, чмокнула в щечки и отправилась спать. Когда же утром она проснулась ближе к полудню, то к ужасу своему обнаружила, что добрая ее знакомая – несомненно, из исключительно благих побуждений – сыграла с ней злую шутку.

– Налила в ботинки воды? – вырвалось у Агафона прежде, чем он успел подумать и прикусить длинный свой язык.

Фея опалила скукожившегося студиозуса презрительным взглядом, фыркнула и покачала головой.

– Нет. Она подсунула ей мальчика. Ты, наверное, знаешь… – фея с сомнением сделала паузу, словно размышляя над этим своим смелым предположением, – что на северо-западе Шантони довольно часто встречаются гвентянские имена? Ну, так Лесли в Гвенте – имя и мужское, и женское.

Агафон хотел сказать, что, в таком случае, это самое дурацкое имя, какое ему только приходилось слышать, но подумал, и решил хоть на этот раз промолчать.

– Так звали мою бабушку… – мечтательно полуприкрыв глаза, отхлебнула из розовой чашечки остывший чай мадам Фейримом. – Ну, да не в этом дело.

– Да? – студент вежливо склонил голову набок и отчего-то покраснел.

– Увы, – сухо поджала губки старушка. – И ты, наверное, уже догадываешься, в чем.

– Э-э-э… – неуверенно протянул Агафон, – Не очень?

Фея с усталой укоризной взглянула на него из-за толстых круглых стекол очков, вздохнула обреченно, и сказала:

– А дело в том, мой милый сообразительный мальчик, что если бы ты внимательно слушал лекции по теории крестного фейства, то знал бы, что мы покровительствуем исключительно девочкам.

– Да?!.. – поразился гость до такой степени, что отставил чашку, отложил недоеденный пирожок в сторону[7]и привстал на стуле. – Но это несправедливо! Это же швах… шоу… швы… Шива…

– Шовинизм? Может быть, – рассеянно повела круглым плечиком Фейримом, – но так работает магия, связующая нас с подопечными. Крестная фея – женщина, и оказывать магическое покровительство она может только существу своего пола.

– Но как же тогда тот парень?..

– Норна Дюшале смогла установить над ним опекунство, потому что в таком юном возрасте магия еще не делает различий между мальчиком и девочкой. Но теперь мальчик вырос, как ты понимаешь. Вскоре после принятия под свое крыло Лесли мадам Дюшале умерла от почтенных лет, и мы, естественно, сразу передали ее волшебную палочку девушке, готовой к выполнению обязанностей феи-крестной, в том числе, взятых на себя нашей несравненной оригиналкой… Но не тут-то было! Палочка не желала принимать новую хозяйку, и никто не мог уразуметь, почему… пока мне не пришло в голову навестить ее единственную подопечную. Оказавшуюся к тому времени, совершенно естественно, здоровым подростком четырнадцати лет.

Фея сделала из магически наполнившейся горячим чаем чашечки несколько мелких глоточков, утерла салфеткой губы, и продолжила:

– Для того чтобы решиться на неслыханное и попросить ректора Уллокрафта предоставить нам для обучения юношу, совету нашего факультета понадобилось еще два с половиной года дебатов и сомнений. И, хорошо ли, плохо ли, ты обучение закончил. Сегодня у тебя ведь был последний экзамен? И как результат?

– Карета получилась ошеломительная, – честно признался студент.

– Иного от тебя я и не ожидала, – усмехнулась Фейримом и продолжила: – И теперь нам осталось лишь провести ритуал вручения тебе палочки бедной Норны и отправить к месту проживания твоего подопечного. Которому, кстати, на днях исполняется семнадцать. А это означает, если ты помнишь, что он получает право воспользоваться услугами крестной… или крестного, в нашем случае… для устройства своего будущего.

Фарфоровая чашка выпала из разогнувшихся пальцев Агафона и, щедро орошая его остатками чая, покатилась по коленям на ковер.

– Так это была не просто давняя история?!

– Нет, дорогуша, – старушка неодобрительно покачал головой: – Я потратила полчаса своего драгоценного времени не для того, чтобы замутить тебе и без того не слишком ясную голову старыми байками. Завтра утром ты приступаешь к своим прямым обязанностям. Они же – твоя летняя практика. И если к ее окончанию объект не будет женен на принцессе, то по возвращению в Школу тебя на пороге будут ждать твои собранные вещи.

– Так значит… я… на самом деле буду… первым… феем? – сипло выдавил потрясенный развернувшимися пред ним перспективами Агафон.

– И, надеюсь, последним, – сухо поджала губки старушка. – А теперь – до завтра, молодой человек. Мне еще надо ознакомиться с протоколами сегодняшних экзаменов. Встречаемся завтра в восемь утра на заднем дворе.

В глубине души Агафон опасался, что провожать его в дальний путь придет весь факультет. Утро показало, что страхи его были абсолютно беспочвенны.

Провожать последнего фея на задание пришла вся Школа.

Дальние углы, где можно было пристроиться, не мозоля глаза преподавателям, глухой забор, на котором можно было расположиться словно на насесте, ветки деревьев, балконы, крыши, водосточные трубы, карнизы, окна, выходящие на сроду не знавший такого внимания задний двор, и даже воздушное пространство[8]над ними были забиты студентами всех курсов и факультетов ВыШиМыШи.