— Это Дэйзи Дэлримпл. Дома ли мистер Флетчер и можно ли с ним поговорить?

— Бабушка, это мисс Дэлримпл. — Голос звучал приглушенно — девочка говорила в сторону. — Папина подруга, помнишь? Как к ней обращаться, я забыла, «достопочтенная»?

Так-так, значит, Алек рассказал о ней домашним. Хотя бы Белинда не бросила трубку, когда услышала, кто звонит.

— Мисс Дэлримпл, — произнесла девочка, едва дыша от восторга. — Говорит Белинда Флетчер. Папа… отец только что вернулся с работы и пошел к себе. Если вы не против подождать минутку, я за ним сбегаю.

Дэйзи задумчиво посмотрела на заготовленную для разговора мелочь на полочке у аппарата.

— А не могли бы вы попросить его перезвонить мне? Я звоню из будки. Если у вас есть под рукой карандаш, я продиктую номер.

— Да, мы всегда держим карандаш и блокнот у телефона на случай, если позвонят с чем-то срочным из Скотленд-Ярда, — ответила девочка с гордостью. — Папа говорит, я очень хорошо принимаю сообщения.

— Значит, мне повезло. — Дэйзи продиктовала номер. — Благодарю вас, мисс Флетчер. Рада познакомиться, пусть и по телефону.

— И я тоже. То есть я хотела сказать, что ужасно хочу познакомиться с вами лично. Сейчас же скажу папе, что вы звонили.

Она повесила трубку, а Дэйзи осталась недоумевать, что лучше: неприкрытый восторг или открытая враждебность? Белинда наверняка много чего нафантазировала, не разочаруется ли при встрече?

К счастью, желающих воспользоваться телефонной будкой не было, да и Алек перезвонил очень скоро.

— Дэйзи! Только не говорите, что снова наткнулись на труп.

— Конечно, нет. Когда такое случится, я первым делом позвоню в Скотленд-Ярд.

— Надеюсь, этого больше не произойдет. Что случилось?

Дэйзи вдруг засомневалась. В ее кругу позвать мужчину на концерт, если у тебя есть лишний билет, не считалось предосудительным, но, возможно, у среднего класса так не принято? Может, Люси права и дружба с Алеком — ошибка?

Да нет же, он, на худой конец, посмеется. Но уж точно не сочтет ее навязчивой или чересчур раскрепощенной или какие там еще есть викторианские предрассудки? По крайней мере, не более раскрепощенной, чем уже ее считает, и несмотря на это, она ему явно нравится.

— У меня есть пригласительные в Альберт-холл. На три часа в воскресенье. Пойдете?

— А что там будет? Турнир по боксу? — Она почти видела, как Алек ухмыляется.

— Ну же, не прикидывайтесь. Это концерт. «Реквием» Верди. Моя соседка солирует.

— Я бы очень хотел пойти, Дэйзи, и изо всех сил постараюсь. Хотя пока на работе тихо, вы же знаете, с полной уверенностью пообещать не могу.

— Знаю, вас могут услать в какое-нибудь захолустье, расследовать очередное убийство. Хорошо, билет пока ваш. Если не пойдете, Филипп выручит.

— Я пойду, — мрачно ответил Алек. У него все еще не было уверенности, что Филипп просто друг детства. — Убьюсь, но пойду.

— Ого, разве полицейским можно так говорить? — поддразнила его Дэйзи. — Если пойдете, окажете большую услугу Филиппу. Он ненавидит концерты.

— Да уж, не хотелось бы быть виновником его мучений. Поужинаем после?

— С удовольствием, если поклянетесь, что не умчитесь куда-нибудь между первым и вторым блюдами.

— Клянусь. Пусть хоть к черту на кулички вызывают, пока не съедим десерт — никуда. Заеду за вами в два.

— Превосходно. — Дэйзи хотелось еще с ним поболтать, но он только что пришел со службы, должно быть, устал и голоден. Похвалив манеры его дочери, она распрощалась с Алеком.

В воскресенье, ровно в два часа, к дому Дэйзи подъехал желтый малютка «остин» с натянутым верхом — шел сильный холодный дождь. Углядев автомобиль из окна передней, она бросилась в холл и чуть ли не до носа натянула шляпку-клош изумрудного цвета. Потом, уже неторопливо, надела зеленое твидовое пальто.

В дверь позвонили. На пороге стоял Алек, улыбаясь из-под огромного черного зонта, с которого капала вода.

— Уже готовы? — Он удивленно приподнял черные кустистые брови. — Не торопитесь, еще рано.

— Да, но… — смутилась Дэйзи. Хоть бы он не подумал, что она не хочет знакомить его с Люси, которой все равно нет дома. — Проходите, сейчас только перчатки найду. Мне брать зонтик?

— Уместимся под моим. Да и ветра нет, незачем надевать шляпку так низко. Лица почти не видно. Или сейчас так модно?

— Нет.

Алек стоял так близко, что из-под полей шляпки Дэйзи видела только бело-красно-синий галстук Королевского летного корпуса. Она приподняла шляпку.

— О, Алек, я почти все волосы срезала, обещала Люси, и теперь так непривычно, и все колется. Уши будто бы голые. Не знаю, что вы скажете…

— И я не знаю, мне ведь ни локона не видать. Хоть немного-то волос оставили, надеюсь?

Дэйзи отважно сняла шляпку и продемонстрировала Алеку остриженную голову.

— Хм. — Потирая ладонью подбородок, он, изучая, оглядел ее, и в глазах его заплясали смешинки. — Прямо как леди Каролина Лэм на портрете кисти Филипса.

В университете Алек углубленно изучал историю, Георгианскую эпоху.

— Это которая гонялась за Байроном? И лишилась рассудка? — с подозрением спросила Дэйзи.

— Зато между делом написала скандальный роман, в котором под вымышленными именами изобразила себя и поэта. Да, если подумать, ваше сходство прической и ограничивается. У Каро были короткие каштановые волосы с медовым отливом, вьющиеся, как и у вас, а вот глаза карие, а не голубые, если не ошибаюсь. Что же касается приписываемого ей надменного своеволия, к вам можно отнести разве что своеволие.

— Моя мать согласилась бы с вами, а вот я скажу, что это не своеволие, а независимость.

— А разве это не одно и то же? Но уж назвать вас надменной никому в голову точно не придет. — Алек усмехнулся: — И вряд ли у Каро была хоть одна веснушка.

— Что?! Уже появляются?

Дэйзи стряхнула пуховку и озабоченно вгляделась в свое отражение в зеркале.

— Да нет же. Подлый обманщик!

Однако все равно слегка припудрила нос.

— Вы так и не сказали, как я выгляжу с новой прической!

Алек подошел к ней сзади и, глядя на отражение в зеркале, положил руки ей на плечи.

— Совершенно очаровательно, — тихо произнес он.

На щеках Дэйзи проступил румянец — к крайнему ее неудовольствию.

— Ах, вот же перчатки, в кармане, — сказала она. — Пойдемте.

Несколько минут спустя сквозь пелену дождя перед ними проступил огромный купол Альберт-холла. В свое время принц Альберт задумал возвести в Кенсингтоне комплекс, посвященный искусству и науке, центром которого должен был стать концертный зал. Закончили строительство только спустя десятилетие после смерти принца, и в течение полувека Альберт-холл являлся главной сценой для любых мероприятий: от политических и религиозных собраний до концертов и спортивных состязаний. Обычно на улицах здесь было оживленно — вокруг расположилось множество музеев и университетов. Но воскресенье выдалось дождливым, и до концерта еще оставалось много времени, так что автомобиль удалось припарковать почти у самого входа.