— Вы должны их прочитать. Я подумал о вас, как только увидел их.

— В самом деле?

Я до сих пор помню часто моргающие от волнения совиные глаза архивариуса.

— Это очень странно, падре Лейр. Этот загадочный предсказатель разделяет ваши опасения. К тому же он образован, сведущ в латыни: христианство не сталкивалось с подобным явлением со времен брата Ансельмо из Амбереса.

— Брата Ансельмо?

— Ну... того умалишенного старика, жившего в XII веке, который обвинил Церковь в том, что она превратилась в бордель, а ее священнослужители погрязли в плотских утехах. Наш прорицатель пока до такого не дошел, хотя, судя по тону его писем, это дело времени, — причитал архивариус. — Знаете, что отличает его от других сумасшедших? — не унимался он. Я покачал головой. — То, что он информирован лучше любого из нас. Его скрупулезность переходит всякие границы. Он знает все!

Брат был прав. Письма, сложенные в деревянном сундуке с печатью конфиденциально, были написаны безукоризненно каллиграфическим почерком на тончайшей кремовой бумаге и с маниакальной настойчивостью фиксировали все события тайного плана превращения Милана в новые Афины. Таким образом, они подтверждали мои давние подозрения. Иль Моро, как и Медичи до него, разделял мнение многих правителей того времени относительно знаний наших предков о мире. Распространенным заблуждением было то, что их знания значительно превосходили наши. Эта идея была не нова: человечество, до того как Господь покарал его Потопом, переживало благодатный золотой век, который и вознамерились любой ценой возродить сначала флорентийцы, а затем и герцог Миланский. На пути к этой цели они не колеблясь отвергали Библию, а вместе с ней и все церковные догматы, утверждая, что в славное допотопное время не существовало организации, представлявшей Бога по прямому поручению.

Более того, в этих письмах утверждалось, что краеугольный камень этого плана закладывался у нас под носом. Если верить Прорицателю, коварство герцога не имело границ. Главным храмом Милана как столицы возрождения философии и науки древних должен был стать ни много ни мало — наш новый монастырь.

Должен признаться, Прорицатель своими откровениями застал меня врасплох. Этот таинственный незнакомец позволял себе то, на что я никогда не осмеливался. Как и предостерегал архивариус, у него были глаза повсюду. Причем не только в Милане, но даже в Риме, а свои последние письма он начинал фразой: «Augur dixit»[2], что привело нас в полное замешательство. Что же это за осведомитель такой и кто кроме членов курии мог знать, как называют секретарей Вифании?

Мы не знали, кого и подозревать.

В те дни монастырь, о котором идет речь, Санта Мария делле Грацие, еще строился. По поручению герцога его возведением занимались лучшие архитекторы того времени. Для сооружения кафедры церкви был приглашен Браманте, для внутренней отделки — Кристофер Солари, и иль Моро не скупясь платил за роспись стен лучшим художникам. Он стремился превратить наш храм в мавзолей своей семьи, в усыпальницу, которая увековечила бы его в памяти человеческой.

Однако то, что большинство членов нашего ордена расценивало как удачу, автор писем считал ужасающим проклятием. Он утверждал, что Папа жестоко поплатится за это, а всю Италию ждут поистине упадок и гибель, если только не удастся положить конец всей затее. Анонимный автор этих посланий заслужил прозвище Прорицатель. Его видение перспектив христианства представлялось зловещим как никогда.

Никто не придавал значения злосчастному анониму, пока не пришло его пятнадцатое послание.

В то утро мой ассистент в Вифании брат Джованни Гоццоли ворвался в библиотеку в большом возбуждении. Он размахивал очередным донесением Прорицателя и, не обращая внимания на укоризненные взгляды склонившихся над книгами братьев, устремился ко мне.

— Брат Августин! Вы только взгляните на это! Вы должны это прочитать немедленно!

Впервые я видел брата Джованни в таком состоянии. Юный монах показал мне письмо и нервно прошептал:

— Это невероятно, падре. Не-ве-ро-ят-но.

— Что невероятно, брат?

Гоццоли судорожно вздохнул:

— Письмо. Это письмо... Прорицатель... Маэстро Торриани просил вас прочитать его незамедлительно.

— Маэстро?

Благочестивый Джоакино Торриани, тридцать пятый преемник святого Доминика Гузмана и высший священнослужитель нашего ордена, никогда не принимал всерьез анонимных доносчиков. Он был к ним равнодушен сам, а однажды упрекнул меня в том, что я трачу на них время. Что заставило его изменить отношение? Почему он просит меня незамедлительно ознакомиться с письмом?

— Прорицатель... — Гоццоли с усилием сглотнул.

— Прорицатель?..

— Прорицатель обнаружил, в чем состоит план.

— План?..

Рука, в которой брат Джованни держал письмо, дрожала от напряжения. Он разжал пальцы, и листок дорогой бумаги с красной сургучной печатью плавно опустился на мой стол.

— План иль Моро, — обессиленно прошептал мой секретарь, как будто избавившись наконец от тяжелого груза. — Теперь понимаете, брат Августин? Здесь объясняется, что он на самом деле собирается делать в монастыре Санта Мария делле Грацие. Он желает заниматься там магией!

— Магией? — Я старался ничем не выдать своего изумления.

— Да прочитайте же!

Я погрузился в текст послания. Не было никаких сомнений в том, что это письмо писала та же рука, что и все предыдущие. Те же заголовки, тот же каллиграфический почерк.

— Читайте же, брат! — уговаривал стоявший рядом монах.

Мне вскоре стала понятна его настойчивость. Прорицатель вновь сообщил нечто, чего никто не ожидал услышать. Он напомнил о событиях шестидесятилетней давности, о временах Папы Евгения IV, когда патриарх Флоренции Козимо Медичи по прозвищу Старший решил финансировать проведение Собора, призванного навсегда изменить пути развития христианства. Старая легенда гласила, что в течение нескольких лет по инициативе Козимо проводились многочисленные встречи с дипломатами под предлогом усилий по воссоединению Восточной и Римской церквей. Турки угрожали занять Средиземноморье, и было необходимо дать им отпор. Старому банкиру пришла в голову ошеломительная идея объединить всех христиан и силой веры отбросить общего врага. Но этот план провалился.

Или не окончательно?

В своем послании Прорицатель сообщал, что у Собора была и другая, тайная цель. Посеянные шесть десятилетий назад семена ереси начали давать всходы в Милане. Прорицатель уверял, что помимо политических дискуссий на насущные темы того времени, Козимо Медичи много времени проводил с путешественниками из Греции и Константинополя. Результатом переговоров с ними стало приобретение древних книг, оптических инструментов и даже считавшихся утраченными рукописей, приписываемых Платону и Аристотелю. Козимо распорядился перевести их все без исключения и узнал удивительные вещи. Оказалось, что в Афинах верили в бессмертие души, а также считали, что небеса являются первопричиной всего происходящего на земле. Следует пояснить: афиняне верили не в Бога, а во влияние небесных тел. Эти презренные трактаты утверждали, что звезды воздействуют на материю посредством «божественного огня», подобного тому, который соединяет души и тела человеческих существ. Выводы, к которым пришел Аристотель, изучив хроники золотого века, покорили Козимо.