– Во имя Господа, не упоминайте врачей в разговоре.

Терлейном овладело странное чувство ирреальности происходящего, будто и лорд Мантлинг, и Джордж – лишь персонажи его сна, и одновременно он вспомнил, что все может оказаться розыгрышем, и тогда их поведение вполне объяснимо. Хотя по лорду Мантлингу не скажешь, что он в состоянии кого-то разыграть. Когда появился дворецкий, он спросил:

– Шортер, вы видели карты, рассыпанные по полу в холле?

– Да, сэр.

– И как, по-вашему, они там оказались?

Дворецкий замялся.

– Я думаю, они лежали на шкафу, сэр, и кто-нибудь задел их, когда проходил мимо. Они и упали. Наверное, он шел в столовую. Карты я подобрал.

– Кто это «он»?

– Не знаю, сэр.

– А что делали карты на шкафу, вместо того чтобы лежать где-нибудь на полке?

– Сэр, когда я в последний раз их видел, они не были на шкафу. Я положил свежую колоду в ящик – приготовил к сегодняшнему вечеру, как вы и приказывали. Их… мм… наверно, достали оттуда.

– Достали? Хм, понятно, – без выражения сказал Мантлинг. Он повернулся, решительной походкой подошел к столу и стал барабанить по нему костяшками пальцев. – Ну хорошо. Кстати, а где остальные?

– Господа Карстерс и Равель в гостиной, сэр. Мистер Бендер еще не спускался, как и мистер Гай и мисс Изабелла. За мисс Джудит заехал доктор Арнольд, и они вместе куда-то отправились.

– Ясно. Шортер, максимально серьезно отнеситесь к следующему поручению: проследите, чтобы сегодня вечером у нас была свежая колода карт: в упаковке, с печатью. Это важно. Можете идти.

Когда за дворецким закрылась дверь, Мантлинг повернулся к Терлейну, который уже начал гадать, не занесло ли его в какой-нибудь игорный дом. «С Мантлинга станется», – с некоторым неудовольствием подумал он. Мантлинг мрачно улыбался, теребя кольцо на пальце.

– Вы, наверное, задаетесь вопросом, – сказал он, – зачем мне такие предосторожности? Сэр, не стоит беспокоиться. Вас пригласили только как свидетеля и гаранта чистоты эксперимента. В игре вы не будете принимать участия.

– В игре?

– Да. Вы увидите, почему я должен быть уверен, что карты не подтасованы. Сегодня вечером несколько человек будут участвовать в игре, которая может оказаться весьма опасной. Мы будем вытягивать карты, чтобы определить, кто из нас умрет в течение двух часов.

Мантлинг снова оглушительно расхохотался. Он глядел на Терлейна так, будто провел над ним какой-то остроумный эксперимент, а Терлейн этого даже не заметил. Терлейна передернуло. Он мысленно поморщился и уставился на тлеющий конец своей сигары. Если бы не присутствие сэра Джорджа, он бы подумал, что попал в сумасшедший дом.

– Понимаю, – сказал он с некоторым усилием. – Все-таки я угодил в очередной Клуб самоубийц.

С лица Мантлинга ушло напряженное выражение, и большая часть его зубов сверкнула в довольной улыбке.

– Хорошо! Мне это нравится, – кивнул он и, засопев, сел. – Еще раз прошу прощения за грубость. Нет, здесь не Клуб самоубийц. Я считаю эту затею просто глупостью, но она мне нравится. А теперь – к делу.

– Кстати, насчет времени, – проворчал сэр Джордж. – Послушай…

– Подожди, – бесцеремонно прервал его Мантлинг. – Я сам скажу. Мой брат Гай занимается историей семьи, он посвятит вас во все детали. Он может рассказать вам несколько зловещих историй. Но я, как глава семьи, оставляю за собой право открыть бал.

Этот дом был построен шесть поколений назад, в 1751 году, прапрадедушкой моего отца. Тогда у нас еще не было ни особенных денег, ни титула. Средоточием сегодняшней игры станет одна из комнат – та, к которой ведет коридор из столовой. В 1876 году, после смерти моего деда, ту комнату заперли и запечатали, привинтив дверь к косяку шестидюймовыми шурупами. С тех пор в ней никто никогда не бывал. Никто туда и не стремился. И если бы не одно обстоятельство, комната так и осталась бы закрытой во веки веков…

Похоже на тайную комнату Синей Бороды, верно? Лично я всегда хотел туда попасть. В детстве я, бывало, говорил себе: «Алан, когда старик отдаст богу душу и все здесь будет твоим, ты просто обязан будешь пробраться в ту комнату, приняв все меры к тому, чтобы не умереть в течение двух часов». Но старик все предусмотрел. – Мантлинг кивнул, хлопнул ладонью по столу и ворчанием выразил одобрение покойному отцу. – Ловко он все проделал! По завещанию – старик был очень консервативен и свято чтил право первородства – я получал все, но при одном условии. Условие такое: никто не должен заходить в эту комнату до тех пор, пока дому не придет конец.

Ха! Конечно же я не стал переворачивать собственную тележку с яблоками. А вы бы как поступили? До недавнего времени я запрещал себе думать об этой комнате. И тут начали сносить старый Мейфэр – может, и к лучшему. Ловкачи скупают всю землю в округе. Собираются понастроить здесь высоток и кинотеатров. Заметили, наверное? Для меня этот дом – одно разорение. Он никому не нравится, кроме Изабеллы и Гая, а я плачу за него такие налоги, что мог бы купить остров где-нибудь на пересечении торговых путей. Компания «Крест билдинг девелопмент» за одну землю предложила мне двадцать тысяч чистыми. Я подписал контракт. Через неделю дом начнут сносить, так что я вправе открыть комнату Синей Бороды.

Он наклонился, взявшись руками за край, будто собирался толкнуть стол вперед, и пристально посмотрел на Терлейна.

– А теперь позвольте задать вам вопрос. Вы слышали о моем отце. Как по-вашему, старый пройдоха Мантлинг был суеверным человеком?

– Я не был знаком с ним лично, поэтому…

– Тогда я вам сам скажу. Не был, – сказал сын старого лорда Мантлинга с коротким лающим смешком. – Верно, Джордж? – Он оглянулся на Джорджа, и баронет кивнул. – Более твердокаменного куска здравого смысла я в жизни не встречал. Но в это он верил. А мой дед? Он стоял у истоков финансового благополучия нашей семьи. Во время – как там вы ее называете? – промышленной революции он выжал все соки из трущоб Манчестера. Он не только верил; он умер в той комнате – так же как остальные. Именно поэтому мой папаша ее и запечатал. Это я вам для того рассказываю, чтобы вы забыли обо всякой ерунде вроде проклятия или призраков. Никаким проклятием тут и не пахнет. В той комнате люди по-настоящему, без дураков, умирали – а может, и еще умрут. Еще стаканчик хереса?

Терлейн использовал долгую паузу, во время которой Мантлинг добирался до графина, для того, чтобы обменяться взглядами с сэром Джорджем. Тишина нарушалась только сопением Мантлинга. Терлейн тихо спросил:

– От чего они умирали?

Мантлинг заворчал:

– От яда, друг мой. Никакого сомнения. Так-то. Один докторишка утверждал, будто от страха, но это полная чушь. Яд – в мебели или в чем-то еще. – Он говорил яростно, будто убеждая самого себя, и, замолчав, резко сунул стаканы Терлейну и сэру Джорджу. Со стороны могло показаться, что он не подает гостям напитки, а хлещет кого-то кнутом. – Я не собираюсь устраивать охоту за привидениями. Вопрос чисто научный, уверяю вас. Яд – как в тех кольцах, которые я видел в итальянских музеях. Ну, вы знаете. Человек надевает кольцо; здоровается с вами за руку; отравленный шип вонзается вам в палец… – Он махнул рукой.