Водитель загнал «Хорьх» под навес, где стояло еще несколько автомобилей. Запахнув форменный плащ, я последовал за группенфюрером по одной из пешеходных тропинок. Особого оживления вокруг заметно не было — видимо, вся деятельность и перемещения осуществлялись внизу, под землей.

Вскоре лес стал редеть, и мы оказались у края большого поля. Тут уже, на небольшой бетонной площадке, собралось две дюжины офицеров СС и несколько человек в штатском. В центре группы я увидел рейхсфюрера Генриха Гиммлера. Он внимательно слушал высокого темноволосого человека в сером плаще и с непокрытой головой. Завидев Хорста, Гиммлер жестом подозвал его к себе. Группенфюрер, а следом и я приблизились к рейхсфюреру.

— Здравствуйте, Герман. — Гиммлер совсем не по-военному протянул руку для рукопожатия. Выглядел он явно взволнованным, хотя всегда славился своей невозмутимостью и хладнокровием. — Как думаете, все ли пройдет успешно?

— Думаю, да, рейхсфюрер. Последняя неудача была явно связана с недостаточной психологической подготовкой экипажа. На этот раз все будет по-другому. К тому же доктор Рашер усовершенствовал высотные костюмы.

— А вы, стало быть, гауптштурмфюрер Эрик фон Рейн, — вдруг неожиданно обратился Гиммлер ко мне и также протянул руку для рукопожатия.

— Так точно, рейхсфюрер.

— Работа, которая делается в «Аненербе», очень важна для Германии. Надеюсь, вы оправдаете то доверие, которое на вас возложено.

— Для меня это большая честь, рейхсфюрер.

Высокий темноволосый человек негромко сказал Гиммлеру:

— Начинается, рейхсфюрер.

Все сразу стали смотреть в одну сторону. Гиммлер поднес к глазам бинокль. Я проследил за направлением его взгляда. На другом краю поля, у кромки соседнего леса, я заметил некое сооружение, вокруг которого копошилось несколько человек в темных комбинезонах. Я тоже поднес к глазам бинокль и смог разглядеть объект поподробнее. Это было дискообразное, по всей видимости, средство передвижения, выкрашенное в осенний камуфляж. Диск имел около тридцати метров в диаметре, а его верхнюю часть венчала кабина цилиндрической формы высотой два — два с половиной метра. Когда через несколько минут обслуживающий персонал спешно удалился, я опустил бинокль, решив обратиться с вопросом к стоящему позади Хорсту. Но не успел я обернуться, как необычный аппарат вдруг резко и абсолютно бесшумно взмыл в воздух и завис над верхушками деревьев. Я снова прильнул к биноклю. На высоте сорока — сорока пяти метров над взлетной полосой аппарат медленно вращался вокруг своей оси. На смотровой площадке воцарилась гробовая тишина. Казалось, никто даже не дышал. Даже обычные лесные звуки — шум листвы, поскрипывание стволов старых деревьев, щебетание птиц — все смолкли. Перестал моросить дождь. Через некоторое время вращение аппарата прекратилось, и вдруг он оказался над нашими головами, в мгновение ока преодолев отделявшие нас от него пятьсот метров. Это было просто невозможно. В горле у меня пересохло. Я огляделся, чтобы проверить, видят ли все остальные то же, что и я. По выражению лиц присутствующих я понял, что они испытывают те же чувства. Диск снова начал медленно вращаться. Мне показалось, что воздух стал каким-то тягучим. Дышать было трудно. Тело улавливало чуть заметную вибрацию. Медленно проплыв вдоль площадки, диск взмыл высоко в небо, за считаные секунды превратившись в маленькую точку, и вскоре вовсе исчез из вида.

Спустя несколько минут летательный аппарат появился снова в поле нашего зрения. Он медленно снижался, двигаясь по спирали и время от времени зависая на месте. Наконец необычная машина оказалась над центром поля. Немного повращавшись метрах в десяти над землей, диск плавно переместился к лесу и опустился на место своего взлета. На смотровой площадке все это время продолжала стоять звенящая тишина.

— Пойдем, — потянул меня за рукав Хорст, — пора тебе еще кое-что узнать.

— А хоть что-нибудь объяснить?

— Конечно, но не все сразу.

Знакомой петляющей тропой мы вышли к одному из небольших холмов, что я видел ранее. Охраняющий вход эсэсовец открыл тяжелую дверь, за которой оказался короткий, но довольно широкий коридор с бетонными стенами и низким потолком. В конце коридора — две плотно сомкнутые металлические створки лифта. Хорст набрал код на панели, вмонтированной в стену рядом. Створки стальной коробки разошлись в стороны, и мы вошли в просторную кабину, обшитую пластиком. Хорст нажал на одну из кнопок с номерами от одного до пяти, и мы медленно поехали вниз. На самом нижнем этаже очередной гренадер СС проверил наши пропуска, и мы двинулись на этот раз по тускло освещенному тоннелю, теряющемуся далеко вдали. По стенам вились бесконечные связки толстых кабелей. Пройдя мимо пары десятков плотно прикрытых дверей, мы наконец вошли в просторную комнату с несколькими столами, заваленными картами, схемами и папками с документами. Вдоль стен и до самого потолка — стеллажи с книгами. Через приоткрытую дверь в соседнюю комнату виднелись кинопроектор и белый экран на стене.

— Присаживайся, Эрик. — Группенфюрер пододвинул мне стул и сам уселся напротив. Затем Хорст взял со стола оставленные кем-то сигареты и медленно закурил. Раньше курящим я его никогда не видел.

— «Аненербе» возникло не на пустом месте, Эрик. Оно было создано Гиммлером на основе Всенемецкого общества по изучению метафизики, другое название — «Общество ВРИЛ», которое возникло в 20-х годах при содействии Карла Хаусхофера — профессора Мюнхенского университета, а впоследствии и генерала вермахта. Он, кстати, часто бывал у вас дома, если помнишь.

Помнить-то я его помнил, но обычно отец общался с Хаусхофером при плотно закрытых дверях кабинета. Мне было известно, что Карл Хаусхофер — герой Первой войны, но более я о нем ничего не знал. Хотя поздравительные открытки к моему дню рождения приходят от него до сих пор, даже на фронт. Из вежливости, а больше в память об отце, я также не забывал про его личный праздник и слал такие же поздравления в ответ.

— Многие считали и считают, — продолжал тем временем Хорст, — что основной деятельностью «ВРИЛ» было осуществление исследований происхождения арийской расы, изучение особых оккультных и мистических возможностей этой расы и возможности их возрождения. Предположительно двадцать тысяч лет назад, когда большая часть человечества представляла собой первобытные племена, на отдаленном северном континенте возникла высокоразвитая цивилизация светловолосых людей — арийцы. Они строили прекрасные города, возделывали плодородные поля. Все отношения между древними ариями основывались на понятиях чести и благородства. Но природная катастрофа изменила климат и разрушила города. Арийцы покинули свою колыбель и отправились искать новые земли. В итоге большая часть из них расселилась на землях, которые в дальнейшем стали территорией священной Германской империи. Часть же осела в Индии и Персии. И везде арии создавали великие цивилизации, развивая науку и культуру. Но смешение крови с представителями других рас со временем стало изнутри разрушать все созданное ариями. Задача германского народа — возродить чистую арийскую расу. Об этом, впрочем, ты уже слышал достаточно.