Сербию поддержала и Франция. Две статуи югославских королей – Петра I и Александра I – стоят в Париже на той самой улице, где потом будет находиться штаб-квартира НАТО, пока президент Шарль де Голль не выставит ее из Франции в 1966 году.

В Бад-Ишле, курортном австрийском городке, который летом превращался в столицу империи, Франц-Иосиф I подписал манифест «Моему народу» – объявление войны Сербии. Это еще было всего лишь столкновением двух стран. Но австрийские корабли, пришедшие к сербской столице по Дунаю, обстреляли Белград. 31 июля в Санкт-Петербурге приняли решение о всеобщей мобилизации. Тогда Германия объявила войну России. Война превратилась в мировую.

Николай II подписал манифест: «Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно… Ныне предстоит уж не заступиться только за несправедливо обиженную, родственную нам страну, но оградить честь, достоинство, целостность России и положение ее среди великих держав».

В Санкт-Петербурге после молебна открылось совместное заседание Государственной думы и Государственного совета, на котором и объявили манифест.

Сочувствие сербам при дворе считалось признаком хорошего тона. Для царской России Сербия была лишь сферой влияния. Но прозаические интересы облекались в изящную форму уверений во взаимной любви и духовном единстве. Для царской России больший интерес представляла Болгария, потому что союз с ней помогал обеспечить русскому флоту выход в Средиземное море через проливы Босфор и Дарданеллы. Геополитика важнее эмоций. В 1877 году, когда после очередной Русско-турецкой войны подписывался Сан-Стефанский мирный договор, Россия легко согласилась передать сербские земли Болгарии.

Историки отмечают: со второй половины XIX века сербская внешняя политика взяла за правило втягивать Россию во все конфликты. Но вот что характерно: использовав нашу страну на полную катушку, Сербия перебиралась в лагерь противников России.

Чем больше читаешь мемуаров и книг о Первой мировой, тем отчетливее понимаешь, что никто из руководящих мужей не понимал, куда ведет свою страну. Они, так сказать, соскользнули в войну или, говоря иначе, спотыкаясь, словно лунатики, рухнули в нее – по глупости! Впрочем, возможно, не только по глупости. Войны хотелось – не такой страшной, конечно, а небольшой, славной и победоносной.

Германский кайзер Вильгельм II, британский король Георг V и царь Николай II были кузенами. Встречались на семейных торжествах. В последний раз за год до войны! На свадьбе дочери кайзера – Виктории-Луизы (она вышла замуж за герцога Брауншвейгского) – в Берлине в 1913 году. Российский и немецкий властители именовали друг друга по-свойски – Ники и Вилли. В какой-то степени это была братоубийственная война…

Судьба Европы тем летом зависела от нескольких сотен человек – монархов, министров, генералов и дипломатов. Очень пожилые люди, они жили старыми представлениями, мыслили в категориях рыцарственного и куртуазного XVIII века. Представить себе не могли, что игра идет по новым правилам и новая война ничем не будет напоминать конфликты ушедшего XIX века. Можно говорить и о подстрекателях конфликта – это прежде всего военная элита, которая сознательно вводила руководителей своих государств в заблуждение.

Все великие державы внесли свой вклад в развязывание Первой мировой. Потому как в основном заботились о собственном престиже, боялись утратить влияние и политический вес. Исходили из того, что великодержавные интересы важнее мира.

Франция видела, что проигрывает гонку вооружений Германии, и нуждалась в союзниках. Антанта (Entente cordiale) – «Сердечное согласие», так называлось заключенное в 1904 году соглашение между Францией и Англией. Через три года к ним присоединилась Россия.

Германия боялась стремительного индустриального роста России и спешила нанести превентивный удар. В Лондоне опасались, что развитие германского рейха угрожает самому существованию Британской империи. Германия поддерживала Австро-Венгрию и Оттоманскую империю, а Британия считала их противниками. В этом заключалась трагедия Европы: каждое действие рождало противодействие. Приобретаешь союзника, тут же обнаруживается непримиримый враг. А небольшие государства, вроде Сербии, стравливали великие державы между собой и выступали в роли детонатора.

Мало того что император Австро-Венгрии Франц-Иосиф I потерял единственного сына, покончившего с собой. Его жену императрицу Елизавету в сентябре 1898 года убил итальянский анархист Луиджи Луккени.

83-летний император конечно же сознавал, какую опасность для него представляет вмешательство России на стороне славянских братьев в случае австрийской атаки на Сербию. Он занимал трон шестьдесят шесть лет, но нуждался в хороших советах.

Генерал граф Конрад фон Хётцендорф, начальник Генерального штаба вооруженных сил Австро-Венгрии, успокаивающе телеграфировал императору, что подчиненные ему войска готовы наказать сербов. Но это было не так. Граф ненавидел сербов, но знал, что его армия ослаблена Балканскими войнами и не готова к новой схватке.

Элегантный министр иностранных дел граф Леопольд фон Берхтольд сомневался относительно разумности акции отмщения. Премьер-министр королевства Венгрии Иштван Тиса побаивался ответных действий России, призывал Франца-Иосифа к осторожности. И был прав. Война разрушит империю, и 31 октября 1918 года взбунтовавшиеся солдаты убьют бывшего премьер-министра Венгрии.

В этой атмосфере неуверенности, неопределенности и сомнений министр иностранных дел Берхтольд предложил военное решение, но не войну. Ограниченный контингент австро-венгерских войск входит в Белград – это и будет достаточным наказанием сербов. Генерал Хётцендорф высмеял главного дипломата. Надо или объявлять мобилизацию и воевать по-настоящему, или вообще отказаться от применения силы, потому что, если на стороне Сербии выступит Россия, Австро-Венгрия не успеет приготовиться к серьезным боевым действиям.

Генерала Хётцендорфа, как и всех в Вене, интересовало одно: могут ли они рассчитывать на помощь Германии, если Россия и в самом деле выступит против Австро-Венгрии?

Империя Франца-Иосифа простиралась от Инсбрука на западе до Карпат на востоке и от Праги до границ с Сербией и Черногорией.

– Я монарх старой школы, – повторял Франц-Иосиф, который, кажется, никогда не снимал военного мундира.

Но его империя уже давно не была арбитром европейских дел, как во времена князя Меттерниха, министра иностранных дел Австрии первой половины XIX века.

За год до войны, в один майский день 1913 года, пятеро австрийских офицеров присоединились к полковнику Альфреду Редлю в обеденной комнате одного из венских отелей. Редль несколько лет руководил информационной службой (контрразведка) вооруженных сил, потом был начальником штаба 8-го армейского корпуса, расквартированного в Праге. В армейских кругах шушукались, что полковник ради своих требовательных любовников – как правило, молодых офицеров – выдавал секреты российской разведке. Считается, что за деньги. У него были большие траты – он купил себе лимузин «даймлер» стоимостью в шестнадцать тысяч крон, да и партнеры в постели обходились ему недешево.