А так на ристалище путь, сам знаешь. Научила тебя уму-разуму Медянка-то? Что там будет-то, а?

Когда Ярни возвращался в лагерь, в голове всё ныла мысль, откуда этот нищий может знать про поселковую наставницу. И чему должна была научить Медянка? Все и так знают, что по Железному закону каждый может участвовать в битве, чтобы добиться лучшей жизни. Но проще от размышлений отмахнуться, потому что так легко решилась безумная головоломка, подкинутая Кузнецом.

А старик скрипел на кровати, всё рассматривая неумелые царапины на найденной бронзовой пластинке. И словно силился понять, что за головоломку подкинул хилый парнишка, живущий под самым небом.

*****

Побежали дни. С утра за пайкой, потом на работы. Вечером тайная тренировка. Раз в неделю, когда солнечное сердце остывает сильнее всего, уходишь на всю ночь в заброшенный посёлок. Каждый раз боишься, что его уже оторвало и прогнивший лепесток улетел в небеса. А дед всё видит и молчит. Зато самогона уже столько наварил, бесцеремонно ополовинивая добычу, что продавать впору. И ведь ни слова.

Кузнец за титан похвалил. Взамен, как и обещал, выдал Ярни щитки, чтобы вшить в костюм. Даже в придачу моток крепкой нитки вручил. Если припаять её к щиткам, чтобы соединить их, то получившиеся латы точно не прорубишь.

Стило же смурнел с каждым днём. Старшина наседал на него, чтобы тот учился торговаться, учился махать мечом, учился ремеслу художника. Медянка просиживала с ним целые вечера, разъясняя соль Железного закона. И не вырваться, чтобы хоть раз улизнуть с Ярни в забытую шахту и своими руками начерпать золотистой массы. В какой-то момент Ярни поймал себя на мысли, что не видел друга несколько дней.

И вот новый день, до дурноты похожий на вчерашний.

Ярни закончил зачистку очередной улочки, сдался Медянке, которая в кои-то веки не отчитала, вернулся домой и полез на крышу. Деду сказал, что хочет проверить, не пошла ли где коррозия, хотя они никогда не жалели масла и влага скатывалась с покатой поверхности в желоба, а потом в лохани по углам дома, едва ли касаясь металла.

Ярни привалился к мачте флюгера и наконец-то запрокинул голову.

Вечерело. Солнце-сердце завершало свой удар. Одна за другой зажигались звёздочки. Если верить Кузнецу, это такие же солнца. Там тоже своя жизнь, основанная на законе. И, может, правду говорят легенды, что все звёзды зажёг Первый Кузнец. Вот бы выстроить мост до них… Хотя куда там: до ближних двух посёлков едва выстроили. Да и то один захирел…

– Вот ты где спрятался, – Стило вскарабкался на крышу и прополз к Ярни, боясь, что скатится по маслу и упадёт. – Опять старушек позлить решил?

– Они меня не видят.

– Они тебя и с неба достанут, сам знаешь.

– Знаю, – Ярни подвинулся, чтобы Стило тоже было удобно привалиться к мачте.

– Снова мечтаешь?

– Снова.

Стило поморщился.

– Вот если сделать одну длинную трубу и прокинуть её в посёлок пониже, а им предложить построить цистерну? Представь, что подходишь к своей трубе, сливаешь в неё ведро воды и она там выливается. Водопровод получается. А на ярмарку ходишь, только чтобы оплату взять и товары купить. Как, а?

Друг пожал плечами. Что-то в этом есть, и даже можно было рассказать отцу, не боясь нарваться на упрёки в ребячестве.

– А если бы придумать такой механизм, что подвешиваешь ранцы на трос и опускаешь их по шахте к солнцу, а там шахтёр их наполняет, и потом всем поселком мы вытягиваем их наверх. Ведь гораздо больше энергии добывать тогда можно.

Помолчали, представляя, на что можно тратить избыток солнца.

– И вот почему нельзя мечтать о небе? – Ярни перешёл на шёпот. – Потому что вся сила в солнце? Ну и что? Там на небе тоже солнца, их много, и там такие же люди. И Кузнецы. А представь, Стило, что можно собрать все облака, выжать их досуха, и получится много воды. Если сделать большой чан из бронзы или нержавейки и слить всю воду туда, то потом приходи и черпай, сколько вздумается. Бесплатно. И даже купаться можно, а?

Стило зашипел в ответ:

– Всё тогда рухнет, Ярни. Чем мы будем торговать? У нас очень глубокая шахта – едва на еду солнца добываем. На железо ещё хватает, на масло. И больше наш художник ничего не умеет и не хочет. Ему только с твоим дедом по ночам бражничать. Подохнет от браги – и мы подохнем.

– Ты деда не трожь.

– Да я не про деда, сам понимаешь.

– Если мы подохнем, наш посёлок проржавеет, сорвётся и улетит к звёздам. А те, что под нами, напрямую подставятся дождю. Так что помогут нам, не переживай. Подарят нового художника. Чему тебя только Медянка учит?

– Чему надо, тому и учит, – Стило отвернулся, чтобы не выдать, насколько он взбешён.

– И что ты предлагаешь? – Ярни не унимался. – Деда моего прибить?

– А ты? Облака выжимать?

– А у меня один путь. Я на ярмарке на ристалище записался.

Стило отпрянул.

– Как? Деда бросишь? Помрёшь же… А если я отца попрошу, чтобы тебя больше на брали?

– Стило, мне нужно к Стале, ты же знаешь.

– Ничего я не знаю. Достал ты уже. Она далеко и навсегда. Не мечтай о ней. И о ярмарках.

– Тогда ты мне больше не друг.

– Пошёл ты, Ярни, – Стило пополз к лестнице.

Позже, когда фонари почти уснули, Ярни спустился с крыши на задний двор, где хранили набежавшую в лохани воду, раздвинул бидоны и нырнул в сарай. Он достал медный обруч и вставил в пазуху кусочек солнца. Если в солнечной жиже попадались твёрдые кусочки, это было удачей. Потом хоть всю ночь бодрствуй. У Ярни в коллекции пока был только один камешек.

Он достал из-под мешковины недоделанные латы. Немного осталось. На станке разложил щитки и стал сверлить по краям дырки, чертыхаясь на непослушный бурав. Потом наложишь щиток на рубашку, пришьёшь его нитками – и вот уже доспехи готовы до пояса. А уж какую хитрость он с шишаком придумал! Хотя нет – это Кузнеца подсказка. Нехорошая, но Железного закона не нарушает.

А теперь за раскладной меч. Он тяжёлый, но Ярни чувствовал, что совладать сможет. Проблема была в другом: некому его научить. Как-то заикнулся Кузнецу, но тот только отмахнулся. Тычок, шаг назад. Размах, удар. Звенит жесть на стене. Хватит…

Укладываясь, Ярни снова размечтался, что скоро увидит Сталю. Попробовал вспомнить её лицо и от досады чуть не отбил ладонь, саданув ею по тумбочке. Глаза – помнишь, брови – тоже.