Раздражали и манили объявления о распродажах. У нас тридцать процентов! А у нас пятьдесят! Купите одну линялую футболку, и мы подарим вам вторую! Купите одну пару обуви, и будет вам счастье! Нонна знала, что с ее фигурой надо шить. Готовая одежда плохо сидела на ней: то, что сходилось в груди, висело в плечах, то, что хорошо облегало бедра, болталось на талии. Но реклама действовала на гипоталамус, и Нонна вошла в небольшой магазинчик готового платья.

По периметру помещения и вдоль дополнительных перегородок, чуть ниже человеческого плеча, были установлены мобильные стойки-вешалки с готовыми платьями. Сама по себе не очень красивая, одежда, в большом количестве и очень плотно вывешенная, здесь и вовсе теряет вид и привлекательность. Ее не увидеть и не рассмотреть. Однако к каждой из стоек прикреплен призывный яркий листок с надписью «Супер-скидки», поэтому в магазине довольно много женщин.

На весь магазин имеется только одна кабина для переодевания, отгороженная от зала грязноватой синей занавеской. Перед ней уже образовалась толпа из женщин с отобранной одеждой в руках, которую они мечтают примерить и, возможно, купить, однако кабина оккупирована Нонной. Молодая белесая продавщица всем своим видом выражает явное раздражение. Она стоит спиной к кабине, сцепив руки на животе, и, периодически оборачиваясь к занавеске, утомленно спрашивает:

— Не подошло? Женщина, и это не подошло?

Из-за занавески доносится шелест одежды и невнятные звуки борьбы с собой.

— Предупреждаю, других размеров нет, — растягивает слова продавщица.

А в кабинке для переодевания, среди вороха одежды и беспощадного освещения, несчастная Нонна тщетно пытается застегнуть пуговицу модной рубашки на большой груди. Она смотрит на себя в зеркало и вот-вот заплачет. Нет, к людям! На Невский!

Обычно следом за подобными неудачными попытками недорого прибарахлиться Нонна шла в кафе и съедала пирожное, запивая его молочным коктейлем. Но был и другой способ снять стресс. Аптека.

За стеклом прилавка — нескончаемая вереница ярких упаковок с пищевыми добавками и модными средствами для похудания. Нонна стоит у витрины и, близоруко щурясь, рассматривает отряд пластиковых банок, коробок, туб с изображением редкой стройности красавиц, ананасов и акул. Все это она уже видела, а многое испробовала на себе. Но вот один флакон с изображением молекулярной сетки привлек внимание Нонны. Под ним ценник — «3200 руб.».

Молодая аптекарша застыла в позе статуи правосудия. Она смотрит в пустоту, куда-то мимо Нонны, и, еле сдерживая раздражение, отвечает на ее вопросы.

— А это? — робко спрашивает Нонна.

— Что?

Нонна, мужественно не замечая недовольства аптекарши, решается на уточнение:

— Это пищевая добавка?

— О господи, какая вам разница? Вы же все равно ничего не купите.

Она оценивающе оглядывает настырную покупательницу. Нонна нацепляет на нос очки, отчего становится строже, и девица немного смягчается.

— Какая?

Нонна прикрывает глаза и долго выдыхает из легких воздух, а заодно и накопившуюся злость.

— Ну, вот эта коробочка…

— Здесь кругом коробочки.

В Нонне закипает ее четвертушка южной крови:

— Если вы найдете в себе силы пошевелиться, то обнаружите ее прямо за собой…

Аптекарша уже откровенно рассчитывает на скандал:

— А что это вы мне хамите?

Нонна знает свои слабые стороны. Она знает, что если начнет кричать, то голос предательски сорвется, даст петуха и выдаст ее состояние. Поэтому Нонна обычно начинает сердиться с басовых нот. Выглядит это страшно, но убедительно:

— Разве я хамлю? Боже, я не хамлю. Почему, как только мы просим людей выполнять свои служебные обязанности, нас тут же обвиняют в том, что мы невежливы?! — она постепенно повышает голос, переходя на крик. — Я просто спросила у вас, что это за лекарство! Я только хочу похудеть! Я просто хочу похудеть! Я что, так много хочу? Я не прошу у вас ничего, ровным счетом ничего! Я только хочу похудеть. Я хочу заплатить свои деньги и купить у вас то, что просто поможет мне похудеть!

К Нонне подбегает другая фармацевт и протягивает мензурку с успокоительным.

— Девушка, девушка, успокойтесь… Выпейте, присядьте. Выпили? Сели? Хорошо.

Нонна присаживается за обитую дерматином скамейку и прикрывает глаза. Из ее сумки торчит глянцевый мужской журнал и «Библия для детей». Очередь, которая скопилась за Нонной, пока она присматривалась к лекарствам от полноты, уже вовсю обсуждает ее поведение.

Аптекарша, взгромоздившись на стремянку, лезет на самый верх стеллажа, следуя направлению Нонниной руки.

— Эта?

Нонна слабо кивает.

— Нет, — неожиданно заявляет аптекарша.

— Что «нет»? — Нонна вскакивает с места и просовывает голову в окошко.

— Это не пищевая добавка. Следующий, говорите, пожалуйста.

Аптекарша спускается со стремянки, а Нонна смущенно оборачивается и тут же оказывается оттесненной в угол патологического вида прыщавым юношей.

— С-с-соски. В-в-восемь-д-десят штук, — с трудом произносит он.

Аптекарша, даже бровью не поведя, отсчитывает резиновые соски. А Нонна завороженно смотрит на пластиковую коробку, как на символ будущей худобы, которая так нравится изменщику Феде. Отвернувшись к стене, она раскрывает кошелек и на всякий случай заглядывает в него, хотя точно знает — там триста рублей и мелочь. Униженная и бедная, Нонна собирается уйти, но, кроме всего прочего, она до смерти боится бойких продавщиц. А со страхами нужно работать. И глотнув воздуха, Нонна вновь подходит к прилавку.

— Значит, это лекарство? — начинает она издалека.

Икнув, аптекарша наклоняется к Нонне и шепчет:

— Да. Скажите, а вы его купите?

Нонна чувствует, что победила свой страх, и тоже наклоняется:

— Если вы скажете, как оно действует.

— Оно связывает ваши жиры.

Нонна оглядывается по сторонам, желая убедиться, что бестактную аптекаршу никто не слышал:

— Мои?

— Вот вы, например, съели сало…

— Но я не ем сала, — нахально лжет Нонна.

Аптекарша вспоминает, что когда-то хотела стать учительницей младших классов.

— Если в составе того, что вы съели, есть жир, то лекарство связывает его и выводит.

— А как его принимать?

— Девушка, здесь есть инструкция.

— Правда? — радуется Нонна. — И что там написано?

Неожиданно в драматическую сцену противостояния Нонны страхам и горькой судьбе вмешивается человек из толпы — алкоголик, желающий приобрести двести грамм медицинского спирта на опохмел пропащей души. И его устами глаголет истина: