– Это моя земля, – сказала она ошеломленным строителям. – Здесь никогда не будет построек смертных.

Суккуб жила в развалинах дозорной башни. Но, как и все женщины, Морана испытывала большую тягу к комфорту. Практичный Магнус нашел способ заставить суккуба изменить свое мнение насчет построек на ее холме. Теперь Моране в поисках пропитания не приходилось летать в Бьонгард. Путники были рады возможности отдохнуть, от холма до Бьонгарда был еще целый день пути. И право же, небольшая приятная слабость была ничтожной платой за безопасный ночлег и сытный ужин.

Когда эльф увидел суккуба, у него потеплело в груди. Морана могла оказаться здесь случайно. Но Халлену показалось, что она ждала его – хозяйка таверны умела предвидеть будущее. Когда эльф начал спускаться, суккуб оторвалась от чтения и взглянула на него.

– Что пишут? – спросил Халлен.

Морана посмотрела в книжку и прочла с выражением:

– «Она укусила его за нижнюю губу. Их языки сплелись, как змеи…»

Эльф замер на нижней ступеньке лестницы. Он-то думал и гадал, как подойти к Моране со своей просьбой! А она уже все знала.

– Желание клиента – закон, – промурлыкала суккуб.

Глаза Мораны вдруг вспыхнули во мраке, как две искры.

– Но если ты все еще хочешь умереть героем, пойди открой ворота. К нам гости… А я пока поставлю чайник.

Халлен сделал шаг к выходу из зала, и только тогда кто-то застучал в ворота изо всех сил. Во дворе закурлыкала потревоженная горгулья.

Энедика дернула Тавартэра за край куртки.

– Да хватить уже барабанить, – пробормотала эльфка. Тавартэр опустил руку. – Спят они… Давайте оставим ее здесь и пойдем дальше.

Энедика решила, что ночью никто из мирных эльфов не пойдет по дороге, выводящей из Бьонгарда на Старый Тракт, а уж мандречены – и тем более. Встреча с партизанами других отрядов была бы эльфам только в радость. Отряд Энедики выступил на закате солнца. Энедика рассчитывала выйти на Старый Тракт часам к пяти утра. Но уже светало, а Ежи добрались еще только до таверны Мораны.

– Правильно, положите ее и пойдем, – подхватил Нифред.

Нифред, самый сильный маг отряда Энедики, был трусоват и не думал скрывать этого. К месту и не к месту он цитировал изречение Марфора: «Лучше быть живым воином, чем мертвым героем». Но сейчас по молчанию остальных Энедика чувствовала, что они согласны с Нифредом.

– Опустите ее на землю, – добавила командирша, обращаясь к Мирувормэлу и Руско. – Вот, чуть левей, чтобы ее воротиной не задело, когда утром откроют.

Эльфы поспешно выполнили ее приказ – всем хотелось убраться отсюда как можно быстрее.

Энедика склонилась над девушкой, которую партизаны нашли на дороге – и не решились оставить там. На незнакомке был кожаный брючный костюм, которые вошли в моду в этом году. У самой Энедики был точно такой же – брюки, расширяющиеся от колена, и приталенная курточка до середины бедра, с широким поясом и вычурной пряжкой. Только костюм Энедики был темно-красного цвета. Эльфка думала, что на костюме такого цвета кровь не будет бросаться в глаза. Но на черной куртке незнакомки крови тоже не было видно, хотя она была пропитана ею вся. Энедика осторожно коснулась шеи девушки в раскрытом воротничке. Эльфка надеялась нащупать пульс. И он был – медленный, но сильный. Несмотря на то, что кожа девушки была холодна, как придорожный камень утром. Впрочем, девушка была холодна уже тогда, когда партизаны наткнулись на нее.

Энедика увидела свет магического шара над воротами – кто-то шел открывать их. Рядом с шаром летела горгулья.

– Поздно, – прошипела эльфка и попятилась.

Неизвестно, какую команду она отдала бы в следующий миг своим партизанам – Нифред очень надеялся, что это было бы отрывистое: «Рассыпься!», которое означало, что они должны исчезнуть в ближайших кустах. Но тут раздался скрип, и правая половина ворот открылась. Энедика ожидала увидеть коренастого гоблина. Но за воротами обнаружился высокий худой эльф. Хотя они последний раз виделись три года назад, партизанка его сразу узнала.

– Халлен! – воскликнула она обрадовано. – Как хорошо, что ты здесь! Мы тут кое-кого принесли… для Мораны… ты передай ей, а мы пойдем, сам знаешь, сейчас дорога только по холодку…

Халлен на протяжении речи эльфки рассматривал лежащую на земле девушку. Обычную, ни чем примечательную девушку, кроме одного. Грудь ее насквозь была пробита колом, который торчал из-под левой лопатки еще сантиметров на сорок. Затем он перевел взгляд на гостей. Иглы на головах Ежей колыхались под ветром.

– Хаел, Энедика, – сказал Халлен. – Я думаю, тебе лучше самой показать ее Моране.

– Мы здесь ни при чем! – горячо заверила партизанка и попыталась прикрыть торчащий из спины кол широким рукавом. Тавартэр уставился за спину Энедики с изумленным видом. – Когда мы ее нашли, так уже было!

– Почему же вы не бросили ее? – раздался сзади холодный и хорошо знакомый голос. – Не оставили подыхать на дороге?

Энедика выпрямилась и увидела Морану. Тавартэр как раз заметил ее, когда она проявлялась – хозяйка таверны в совершенстве умела телепортироваться, и любила появляться в самых неожиданных местах. Выражение лица суккуба было крайне неприятным.

– Мы подумали, может, она твоя родственница, – обреченно сказала эльфка.

– Нам не хотелось бы иметь тебя в кровниках, Морана, – добавил Тавартэр.

– Родственница? – удивилась Морана. – У меня нет родственников, которые валяются ночами на дорогах.

– Посмотри во рту, – ничего не выражающим голосом сказал Нифред.

– Посвети, Халлен, – попросила суккуб.

Эльф опустил магический шар ниже, чтобы осветить лицо девушки. Морана присела на корточки, раздвинула губы. Халлен отметил про себя, что зубы у незнакомки отличные, просто великолепные, и подумал, что перед ним эльфка, над которой поглумилась мандреченская солдатня. А потом эльф увидел клыки незнакомки, и они были слишком велики даже для человеческой женщины.

И они были испачканы кровью.

Халлен остался равнодушен к увиденному. Гораздо больше вампирских клыков его пугали детские погремушки, катящиеся по полу, и ресницы, слетающие со щек. Однако Халлен оценил мужество Энедики. Каждый эльф слышал в детстве сказки о вампирах, и в конце мама обязательно добавляла: «Но в Железном Лесу они не водятся». И вот, наткнувшись среди ночи на недобитого вампира, Энедика заставила Ежей притащить его в таверну.

Суккуб приподняла веко девушки. Что уж она там разглядела, Халлен не понял, но когда Морана заговорила снова, голос ее дрожал от ярости:

– Идиоты… Она же перерожденная…

– Отнести ее в таверну? – спросил Халлен.

Морана кивнула.

– И вы проходите, дорогие гости, – сказала суккуб. – У нас чайник как раз согрелся, есть пироги с черникой…