А еще у Мизгиря имелся приработок, за который Мурат Антонович расплачивался отдельно. Раз в два-три месяца комвзвод устраивал полковнику охоту на самого жестокого зверя Пропащего Края - на бандита.

Подобное условие ставил Горюев. Но даже если бы не ставил, комвзвод и сам не посмел бы ловить и бросать в Гламурную яму первого встречного. Потому что Мизгирь был не зверем, а человеком. Человеком чести, то есть солдатом. Которому, чего греха таить, доводилось заниматься грязной работой, но это было на войне и давно. А здесь Мизгирь был сам себе хозяином - до определенной степени, - и старался поступать так, чтобы ему не было стыдно смотреть в глаза своим детям.

Во всем остальном Горюев тоже был честен. Он не претендовал на особое место в охотничьем строю, хотя мог, и никто бы ему не возразил. Но нет, Мурат Антонович состязался со всеми на равных. Единственное, что отличало его от одноклубников - дорогая винтовка итальянской фирмы, название которой Мизгирь никак не мог запомнить.

Само собой, Горюеву не всегда удавалось сделать меткий выстрел. Но даже если это его расстраивало, он не подавал виду. И заработанная Мизгирем сумма, включающая премиальные для его помощников, всегда ложилась к нему в карман.

Сегодня бутылка «Лагавулина» шестнадцатилетней выдержки досталась Кельдыму, чья пуля угодила промеж лопаток Махорке. Это его подранил в плечо Малахай, и потому он отстал от приятелей. Но помогать ему они и не подумали, хотя до этого казались - не разлей вода.

Кельдым прикончил Махорку, когда тот выбирался из ложбины. Чегрик и Кукиш уже покинули ее и скрылись за деревьями, поэтому не повезло лишь самому нерасторопному их дружбану.

Простреленный навылет беглец попытался ухватиться за дерево скользкими от крови руками, но не сумел. И закувыркался вниз по склону. В падении он не раз шибанулся о камни, но, видимо, уже не почувствовал этого, так как не издал ни звука.

Зато одобрительно зашумели охотники. В адрес Кельдыма посыпались дружеские шутки. Еще бы, ведь раньше ему не доводилось взять «зверя» с первого выстрела. Да и кроме самогона-бухача он в Погорельске доселе вряд ли что-то пил.

Судя по ровному тарахтенью моторов, загонщики не упускали из виду Чегрика и Кукиша. И двигались с ними параллельными курсами на малой скорости. Не слишком близко, разумеется. В первую очередь квадроциклисты не желали угодить под пули товарищей, а «зверья» опасались уже во вторую. Правда, стрелять по «зверью», если только оно не набросится на них, загонщики не имели права. Могли лишь припугнуть очередью под ноги, не более.

Охотники пересекли ту же ложбину, что и беглецы. Проходя мимо зацепившегося за корень мертвеца, Илюха не отвел глаза. Хотя мог, и отец его бы за это не осудил. Махорка с развороченной винтовочной пулей грудью и размозженной о камни головой являл собой неприглядное зрелище, но Илюха не дрогнул и даже не поморщился. Что ж, для него это был прогресс. Где и мужать парню по-настоящему, так только здесь, потому что в китайском университете ему таких жизненных уроков не преподадут.

Пока охотники взбирались по склону, Чегрик и Кукиш немного от них оторвались. Однако это не давало «зверью» преимущества. Сухобор вскоре заканчивался, а между ним и шоссе простиралось большое поле. На нем встречались провалы - последствия частых землетрясений, - но в них беглецы не сунутся. А если сунутся, то раньше времени загонят себя в могилу.

Сопроводив «зверей» до опушки, загонщики разъехались пошире. Теперь «звери» могли бегать зигзагами, что обещало сделать охоту труднее и интереснее. В бегущую по прямой, выдохшуюся жертву каждый мог легко попасть. Но когда ей давали шанс увернуться от пуль, у нее усиливалась жажда жизни и открывалось второе дыхание. Так же как у охотников учащался пульс и возрастал азарт.

Сухобор обрывался резко, и это всегда вгоняло «зверей» в замешательство. Они понимали, что ошиблись, рано выскочив из-под защиты деревьев, но возвращаться в лес было поздно. Да и загонщики им в этом помешали бы. Оставалось одно - мчаться через поляну, чтобы удрать как можно дальше от преследователей, прежде чем они выйдут на опушку.

Когда охотники туда вышли, Чегрик и Кукиш сверкали пятками метрах в двухстах впереди. Хорошая дистанция для стрельбы - цели не были легкими, но оставались уязвимыми. Загонщики продолжали их сопровождать, причин для суеты не было, и Мизгирь скомандовал:

- Номера, внимание! Работаем в порядке очередности: доклад и выстрел. Если не можете стрелять - кричите «Переход очереди!». Первый номер - огонь по готовности! Удачи!

- Первый номер готов! - сразу же откликнулся Малахай и выстрелил. Мимо.

- Второй номер готов! - подхватил Боржоми и тоже спустил курок. Тоже не попал.

- Третий номер готов! - Голос Пенделя.

Выстрел . Опять промах.

- Четвертый номер готов!.. А, зараза - переход очереди! - Похоже, у Барсука случилась осечка.

- Пятый номер готов!

Громыхнула аристократичная «итальянка» Горюева, и Чегрик рухнул в сухую траву как подкошенный. Кукиш суматошно обернулся, но, как и в случае с Махоркой, не бросился корешу на подмогу, а не сбавляя шаг побежал дальше.

- Пятый номер! Взял! - доложил полковник, хотя все уже и так засвидетельствовали его успех.

- Шестой номер готов! - дрожащим от волнения голосом прокричал Илюха, ловя в прицел «винтореза» Кукиша. А тот, смекнув, что после гибели Чегрика все винтовки нацелились на него, стал петлять еще резче и отчаяннее.

Небольшая задержка между илюхиным докладом и выстрелом дала понять, что парень все еще не уверен в себе. Тем не менее сегодня у него хватило духу не только нажать на спусковой крючок, но и прицельно выстрелить. Мизгирь допускал, что сын может нарочно промазать, но он сдержал данное отцу обещание. По крайней мере так показалось. Пуля Илюхи выбила фонтанчик земли левее цели, и Мизгирь отметил, что сын промазал немногим дальше того же Пенделя, который был одним из лучших стрелков в команде.

- Седьмой номер готов! - доложил Мизгирь. Затем попытался угадать, куда метнется «зверь» и, взяв упреждение, выстрелил.

Можно сказать, что попал. Но не взял. Пуля зацепила Кукишу руку, лишь оцарапав ее. Он оступился, но не упал и продолжил бегство. Разве что теперь не размахивал руками, а держался за раненое плечо.

Впрочем, следующие номера - Кельдым, Заика, Ярило, Салаир, Ушатай и Чугун, - тоже не смогли отличиться. А у Кельдыма и вовсе заклинило патрон в патроннике. Как бы то ни было, мишень осталась одна, а сплошные промахи лишь раззадорили охотников. Даже Илюха и тот раскраснелся от азарта, чертыхаясь, когда очередная пуля пролетала мимо цели.

Начали стрельбу по второму кругу. И тут судьба сжалилась над Барсуком, чья винтовка в первый раз дала осечку. Уложить Кукиша наповал ему не удалось - пуля раздробила тому крестец, - но этот «зверь» тоже свое отбегал. Кукиш упал в траву, запричитал во весь голос и забился в конвульсиях, явно сообразив: к доктору его не повезут.