хрупкое равновесие зиждется, по сути, на абстракции — нашем умении «держать лицо»!

— То есть это прадед стал первым псевдокитайцем?

— Это звучит довольно унизительно, не находишь, сын?

— Ты про «псевдокитайца»? Думаешь, лаовай лучше?! — снова завёлся я. — Никогда мы не станем ровней вайгожэнь! Как были презренными иностранцами, так и останемся! Неужели ты этого не видишь?!

— Вижу, — сохранил невозмутимость отец.

— И какой тогда смысл мимикрировать?!

— Смысл в том, чтобы иметь возможность «сохранять лицо», сын. В принципе иметь, понимаешь? Это само по себе привилегия, существенно облегчающая коммуникацию!

— Чем больше тебя слушаю, тем больше убеждаюсь, что не желаю в этом участвовать! Говори прямо — не «сохранять лицо», а прогибаться под Чжунго!

— Да хотя бы и так! — рявкнул отец. — Другого варианта всё равно нет! Вернее, он неизбежно ведёт к уничтожению клана!

— И поэтому всё всех устраивает, — горько ухмыльнулся я. — Ну да, конечно. Есть же Елагины — славная «прокладка» между людьми и… другими людьми! А мы жалкие лаоваи! Неплохо, оказывается, наши сокланы устроились! Даже боюсь предположить, кому это больше всех выгодно! Эх, скорее бы совершеннолетие!

— И что тогда? Сбежишь? — иронично вздёрнул бровь мой родитель.

— Возможно! — не повёлся я на подначку. — Но перед этим как минимум задам несколько неудобных вопросов на совете клана!

— Всё, Иван! — нахмурился отец. — Хватит! Это слишком скользкая дорожка! В истории бывали случаи, когда междоусобицы начинались с куда меньших поводов! Ты хочешь спровоцировать резню?!

— Но…

— Поговорим позже! И без свидетелей! — прервал свару батюшка. И перешёл на путунхуа: — Благодарю, мастер Лю! Прогресс моего сына в вайгун очевиден. Но, сами понимаете, этого мало. Удвойте усилия по «внутренней работе».

— Да, господин, — поклонился тот. — Мы можем продолжить тренировку?

— Продолжайте! — кивнул отец. И на прощание буркнул мне на росском: — Наконец-то ты начал задавать правильные вопросы, сын! Всё, работай!

Подобрал утерянную ранее шапку, и был таков.

А я ещё довольно долго стоял посреди дворика, отрешившись от реальности, и силился сообразить, что же это сейчас такое было. Вроде и повздорили, а вроде как и нет… но вопросов только прибавилось.

— Юный Ван?

— Сифу? — очнулся я. — Извините, задумался…

— Это нормально для юноши. Продолжим?

— Продолжим, — тяжко вздохнул я. — Как думаете, сифу, в чём моя проблема?

— В боевом искусстве? — уточнил Лю.

— Ну, хотя бы…

— Ты и сам это прекрасно знаешь. И недавно озвучил причину своему уважаемому отцу.

— Мне не интересно? Только и всего?

— Я бы не сказал, что «только», юный Ван. Я знаю тебя уже пятнадцать лет, можно сказать, ты вырос у меня на глазах. И в моих руках. Я был волен ваять из тебя кого угодно, как из податливой глины. И твой уважаемый отец думал так же. И так оно и было… до относительно недавнего времени.

— И какого же?

— Ну… дай-ка подумать… с шести лет я начал учить тебя чанцюань и саньда. И ты продемонстрировал потрясающий результат. Ты вкладывался в тренировки полностью. Знаешь, за какой срок ты освоил этот стиль?

— Да вроде бы до сих пор осваиваю…

— Нет, с технической стороны ты уже давно его постиг, и теперь лишь поддерживаешь определённый — очень высокий! — уровень. Плюс развиваешься физически. А достиг ты его к десятилетнему возрасту. То есть за четыре года.

— Хм… никогда об этом не задумывался…

— А потом мы приступили к изучению вин-чун, — продолжил мастер Лю, не обратив внимания на мою оговорку. — Три! Проходит всего лишь три года! И ты владеешь всей базой стиля, включая оружие и бил джи! Параллельно я давал тебе основы шуай-цзяо, но к борьбе ты был более холоден. Впрочем, это не мешает тебе уверенно себя чувствовать на канвасе, да и на лэйтай тоже.

— А потом мы переключились на тайцзи, — вздохнул я, начав что-то понимать.

— Именно, юный Ван. Я бьюсь над этой задачкой уже семь лет…

— … а воз и ныне там.

— Да, юный Ван. Ты выучил всю технику, все таолу, но механически. Ты не видишь её внутреннего наполнения. Тебе не даётся нэйгун. Но при этом циньна стиля ты усвоил. Я не могу понять, почему так случилось. И впервые за всю свою тренерскую карьеру оказался в тупике.

— То есть вы не знаете, что делать? — изумился я.

Ну да, разрыв шаблонов. Чтобы сифу, и вдруг чего-то не знал? Касательно боевого искусства, я имею в виду.

— Увы, это так, юный Ван! — развёл руками Лю. — У меня теплилась надежда, что в процессе освоения техники ты проникнешься и её духом, но…

— Значит, причина не в вас, сифу.

— Естественно, причина не во мне! — усмехнулся мастер Лю. — Она в тебе. Но не в физических кондициях. Проблема в твоём разуме.

— Типа, я слишком туп?

— Нет, ты просто слишком юн. И упёрт. И… пожалуй, я понял, в чём дело.

— Ну и?..

— Ты просто «переел».

— Чего?! — У меня от удивления глаза полезли на лоб. — Зажрался?! Вы это хотите сказать, сифу?

— Нет, юный Ван. Ты не зажрался. Ты переел. Пресытился. Твой разум в какой-то момент начал отторгать всё, что связано с культурой Чжунго. Фигурально выражаясь, тебя воротит от вайгожэнь.

— И вас это беспокоит, сифу?

— Естественно! Ведь ты же мой ученик!

— Да ладно вам, сифу! Признайтесь, что вам за своих соплеменников обидно!

— Ни в коей мере. Я свободный специалист, дела аристократии, равно как и её проблемы, от меня безмерно далеки.

— Ладно, замнём для ясности… и что же мне теперь делать?

— Работать над собой, юный Ван. Совершенствоваться. Заниматься тайцзи. Постигать учение чань. Осознать своё дао. Принять свою карму, в конце концов. И да, твой уважаемый отец абсолютно прав: надо задавать правильные вопросы.

— Спасибо, сифу. Мне стало легче…

Глава 1

1

— Ну здравствуй, дом! — хмыкнул я себе под нос, когда из-за горизонта вынырнул насквозь знакомый клочок суши. — Давно не виделись, аж целый месяц!

С полуторакилометровой высоты остров Небесной Лазури на фоне глубокой синевы океана, лишь вблизи берегов светлевшей до бледно-голубого, казался веселёнькой зелёной кляксой. Но я-то как никто другой знал, что ничего яркого на нём нет и в помине. Если, конечно, не считать красной черепицы на крышах родового сихэюаня. Которую, между прочим, специально подбирали для контраста с диким камнем стен и вымощенных полов во внутренних двориках. Даже растительность, и та чахлая. Остров, служивший резиденцией рода Елагиных, был мелок, но суров: песочек да пальмы лишь в паре удобных мест, а всё остальное почти отвесные скалы, обдуваемые океанскими ветрами. Хорошо хоть, климат в