– Женщины ужасно предсказуемы, они думают только об одном.

– Ты пользуешься у них успехом, – рассмеялся один из дружинников. – Будь уверен, в этом городе нет ни одной, которая не мечтала бы оказаться внутри твоего касса!..

– Это и приедается. Хорошо всегда то, что недоступно, я успел это понять. Давно прошло то время, когда я чувствовал жар жизни. Первый поцелуй, первая дуэль… Все приедается, мой друг, все приедается. Сейчас, чтобы оживиться, мне требуется нечто большее. Не знаю, возможно, небольшая война или…

– Лучше устрой охоту на хеггов, выводки уже достаточно близко подошли к городу.

– Бессмысленное убийство не дает ничего ни сердцу, ни руке. Пустая трата времени.

– В убийстве ремесленника не больше смысла, – тихо сказал Армад. – Ты мог избежать этой дуэли, мой шэл.

– Конечно, мог. – Крэйн улыбнулся, и в его глазах опять заплясал дьявольский огонь. – Но что с того? Это была единственная возможность разогреть кровь сегодня вечером. Не мог же я упустить столь славную возможность.

– Люди на улицах скоро станут шарахаться от тебя. У тебя слава убийцы.

– Только не женщины, – заметил дружинник, подмигивая молоденькой служанке, которая, посчитав себя удачно затаившейся за бочкой, впилась взглядом в лицо молодого шэла. – Только не они.

Служанка вспыхнула и поспешно отошла к стойке, но все-таки не удержалась, метнула последний взгляд в шэла. Но тот ее не заметил.

– Я не собираюсь быть шэдом, Армад. Довольно и того, что я – младший шэл Алдион. Мне нет нужды завоевывать любовь своих подданных.

– Но разве не…

– Нет. Мне не нужна их любовь, как не нужны они сами. Я их… – шэл сделал неопределенный жест, подбирая подходящее слово, – …не замечаю. Могильные жуки, трусливые и злобные. Это не люди, это насекомые, разновидность хеггов. Посмотри, как смешно они косятся на нас – все слышат, но боятся до смерти. Удивительно забавное и гадкое зрелище! Добиваться их любви?.. Нет уж, я обойдусь без этого, заигрывать с чернью – удел Орвина, на мою жизнь хватит и других занятий.

– Дуэлей, кабацких гуляний и женщин? – Армад отвел взгляд от своего шэла. – Это хорошо в молодости.

– Именно поэтому ты и попытался привести меня в самый тихий трактир Алдиона, – хохотнул Крэйн. – Нет, мой друг, я не собираюсь тянуть жизнь, как карк тянет кожу со своей добычи. Если дуэли и кабацкие гуляния – это моя жизнь, что ж, значит, это мой выбор. Это куда лучше и честнее, чем участвовать во всех интригах двора или добиваться трона шэда. Я доволен тем, что делаю, а значит, все идет правильно. Верить в любовь, прощение и сострадание – величайшая глупость, вера трусов и калек. Сильный человек свободен, потому что настоящая сила – это свобода. Свобода от писаных правил, добродетели, порядков, законов и традиций. Живи, как ты хочешь, – и ты будешь силен, подчинись чужой воле, позволь хоть единожды заставить себя совершить то, чего не желаешь, – и твоя свобода станет ничем. В этой жизни я не подчиняюсь никому: ни шэду, ни шаббэл, ни кому еще. Я по-настоящему свободен, именно поэтому многие меня столь ненавидят. Даже Ушедшие ничего не смогли бы со мной поделать.

Армад хмуро посмотрел на увлеченного Крэйна и качнул головой.

– Не поминай Ушедших, Крэйн. Если ты привлечешь внимание жрецов, неприятностей будет куда больше, чем ты привык к себе притягивать.

– Ерунда. Если хоть один черноголовый попытается осудить меня, ему придется нагонять своих богов настолько быстро, насколько я успею вытащить эскерт.

– Их влияние снижается, ты прав, но помни, что у них еще достаточно сильны позиции в Алдионе. Допустим, никто не осмелится тащить тебя на священный суд, Орвин при всей нелюбви к тебе не сможет допустить этого и позволить уронить честь рода Алдион, но даже твоя дружина не сможет охранять тебя постоянно до конца твоих дней, Крэйн. Артак в шею на темной улице – и все, в городе останутся только два шэла…

– Ты напрасно пытаешься меня запугать, Армад. Это бесполезно. Я знаю, что тебе не безразлична моя жизнь, но поверь, будет лучше, если я буду думать своей головой.

Именно в этот момент спокойствие посетителей второй раз за вечер было грубо нарушено. Входная дверь трактира, тяжелая, сработанная из толстых крепких досок и хитиновых гвоздей, с грохотом распахнулась, пропуская внутрь последние красные лучи догорающего Эно. Дыхание неожиданно ворвавшегося ветра растрепало волосы посетителей, кто-то от неожиданности разбил кувшин об угол стола, было слышно, как что-то медленно течет на земляной пол.

Ворвавшийся человек был грязен, взволнован и пьян. Он был достаточно стар и тем более жалок.

– Во имя Ушедших. – Он закашлялся, обводя трактир невидящим взглядом. – Я спешил… Там… Там ворожей. Настоящий. Только что…

Случайно наткнувшись взглядом на Крэйна, с безразличным видом пьющего фасх, он запнулся, и в глазах его, темных и пустых, как у всякого пьяницы, зажглась надежда.

– Шэл… – Он рухнул на колени, не осмеливаясь подойти ближе, Армад предупредительно поднял руку, другую демонстративно положил на рукоять эскерта. – Во имя Ушедших… Только что сам видел… Ворожей! Живой. Я глазам не поверил…

– Ворожей? – спросил Крэйн без всякого интереса. – И что? Найди черноголового.

– Мой шэл, это убийца!

– Убийца?

– Он призывал проклятия на род Алдион, я слышал это своими ушами. У него склет в половине этеля отсюда, там есть щель и…

– Дальше! – жестко приказал Крэйн, и голос его напоминал гудение хлыста. – Что?

– Он замышляет недоброе, – чуть не захныкал вошедший, с ужасом взирая снизу вверх на шэла и явно жалея о сказанном. – Я как раз шел мимо, а там… Котел, зелья, дым… Он хочет обрушить на нас проклятие!

Крэйн без слов вскочил со стула, и все посетители в едином порыве отпрянули от него, даже те, которые находились в другом конце трактира.

Глаза шэла Алдион пылали белым едким огнем.

– Крэйн… – Армад постарался схватить его за руку, но не успел. – Надеюсь, ты не думаешь…

– Ворожба против рода Алдион карается смертью. Если это правда, мне придется заняться этим.

– Даже и не думай! – Старый дружинник отшвырнул стул и встал во весь рост. – Если это действительно ворожей…

Но Крэйн его уже не слушал. В несколько огромных шагов он покрыл расстояние, отделяющее его от выхода, и бесшумной тенью исчез за дверью. Эно лишь успел на мгновение запечатлеть на полу его угловатую резкую тень, обрамленную багровым свечением заката. Дружинники, среагировав с запозданием, ринулись за ним, отшвыривая с дороги посетителей и врезаясь тяжелыми кассами друг в друга. Кто-то заорал, хватаясь за покалеченную руку, – дружинники шэла не собирались терять времени.

– За шэлом! – крикнул кто-то, разбивая об пол кувшин. – Смерть ворожеям!

Пьяная толпа качнулась, под ногами треснули, вминаясь в землю, разбитые доски столов, приглушенно захрустело стекло под толстыми подошвами.