Словам девушки можно было итак поверить. Я прекрасно знала, кто такой Майкл Ли, и кто такие его дружки — Эйн Сандерс и Нам Джун.

Это парни, за которыми тянулся шлейф из соплей первокурсниц. И они этим пользовались. Всегда. Брали то, что им охотно предлагали, а потом просто переступали через девушек, оставляя лишь одно — карту — туз из черной колоды на прикроватной тумбочке.

И больше ничего. Некоторые особо впечатлительные барышни, со слезами говорили и о деньгах, как плату за услуги.

"Тебе он не оставил ни карты, ни денег, Грета. Можешь гордиться собой. Тут ты явно в фаворе, если к тебе не отнеслись, как к дешёвке…"

— Грета, я умоляю тебя. Если это и произошло… — она прикрыла глаза и скривилась, — То не попадайся ему больше на глаза! Слышишь!

Я потупила взгляд и, опустив голову, тихо кивнула, сжав челюсть опять.

"Это уже невозможно остановить… Теперь я понимаю Изабель. Слишком хорошо её понимаю…"

— Значит, было? — убито прошептала Энни, и резко обняла меня.

— Он ведь не обидел тебя? Нет? — девушка опять заглянула мне в лицо, и это стало последней каплей.

— Он… — в моих глазах начали собираться злые слезы, — Я…

— Если он тебя заставил, мы сейчас же едем в участок, Грета Делакруз, и мне плевать, что ты об этом думаешь.

— Ты не поняла меня, Энни, — я горько улыбнулась, и уверенно ответила, — Это я его заставила…

Энн застыла всем телом, а на её лице отразился шок.

— Это я заставила Мая переспать со мной. Я внушила ему, что праведная тихоня, которую можно поиметь и выбросить.

— Зачем?

— Иззи…

Подруга опустила руки, и отвернулась от меня. Встала, и сделав глубокий вдох, начала шарить в своей сумке. Энни стала сотрясать крупная дрожь, а сигарета зажатая между пальцами, служила доказательством того, что я была права с самого начала.

Энни знала, что Изабель спала с кем-то. Регулярно и за деньги, на которые успешно продолжала убивать себя наркотой.

Но Энн смолчала даже до этого момента. Не стала мне рассказывать всего, даже когда полгода назад я приехала обратно домой. В Сиэтл.

— Ты же была на её похоронах, Энн.

— Так вот зачем ты осталась, Грета?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Девушка затянулась и откинулась спиной на кирпичную стену, обшарпанного старого здания.

— Я-то дура, всё мозги себе сушила… За каким хером переводиться из Гарварда в Сиэтл? Думала, ты решила просто остаться с родителями. Помочь им пережить смерть старшей дочери наркоманки. А ты… Осталась, чтобы тоже сдохнуть.

Она выдохнула дым, и начала хохотать сквозь слёзы.

— Только где ты была, когда Я вытаскивала Изабель из этих притонов? Где была её сестра, пока чужой человек пытался спасти её от сектантов, которым ваша мать все бабки из дому несла без разбора, чтобы они её дочь спасли от смерти?

Я продолжала стоять и спокойно слушать слова Энн. Всё потому, что мне не нужно было этого говорить в лицо.

Я знала, что виновата в смерти своей сестры не меньше той твари, которая трахала её и посадила на иглу.

Потому что я не сделала ничего. Каждый раз, получая сообщения от матери, о том, что Иззи украла деньги из дома, или её задержала полиция, я отгораживалась от этого за мыслями о собственном будущем. Всё что я отвечала маме на каждый её крик души:

"Прости, мам. Я обязательно приеду, и мы всё решим…"

Так продолжалось два года. Пока Изабель не умерла от заражения крови. Она даже не успела доучиться до четвертого курса.

Один год до выпуска…

Именно этот год стал моим отсчётом. Временем, за которое должна найти того, кто погубил жизнь моей сестры.

Не для того, чтобы очистить её имя, отомстить, или добиться справедливости.

Грета Делакруз прекрасно понимает, что делает это для себя. Как чертова эгоистичная тварь, она пытается сделать легче себе. Стереть и выбросить таким образом из головы мысли о том, что ни хера не сделала для своей сестры. Ровным счётом ничего, чтобы спасти и вытащить, потому что стыдилась её.

Я стыдилась собственной сестры и отказалась помогать родителям в её спасении, потому что боялась позора. Боялась того, что мои состоятельные друзья и сокурсники из Гарварда узнают, что моя сестра проститутка и наркоманка, которая из-за дозы вынесла из дому всё. Опустошила все кредитки родителей, а потом начала торговать собой.

Мало того… Я ненавидела Изабель всей душой.

— Почему ты не спросила меня об этом сразу? Ты же не дура, Энн? Ты знала всё с самого начала. И о причине моего перевода, и о том, зачем я подалась в эту общину в той глуши.

Девушка опять затянулась, но не ответила, продолжая курить и молчать.

— Не хочешь говорить? Теперь, когда ты видишь на что я пошла, вся твоя напускная тревога исчезла?

Мне до одури хотелось верить, что Энн не такая. Что она действительно переживает обо мне, и что моя сестра не стала ей обузой в свои последние месяцы жизни. Потому что на лице Энни это и было. Выражение того, что девушка устала от всего, и больше не готова ввязываться в проблемы по сути чужих людей.

— Мы с Иззи были много лет вместе, Грета. С самого первого дня, как я перевелась в старшие классы вашей школы, мы с ней были вдвоем. Это ты не замечала ничего. У тебя были свои цели. А я любила твою сестру вместо тебя.

Раньше подобные слова, вызвали бы во мне волну ярости к девушке. Я бы попыталась ужалить её побольнее в ответ.

Но это было, будто в другой жизни. Той, которая закончилась полгода назад рядом с телом моей сестры, лежащей в гробу. Посиневшая кожа красивого лица, и холодная маска, как печать смерти на близком человеке.

Некоторых это не способно изменить. Люди вообще не меняются, но со мной случилось иначе.

Я испугалась. Именно страх, который был вызван видом моей мертвой сестры, которая была слишком на меня похожа, родил внутри совершенно другого человека.

До дрожи боялась даже мысли, что на её месте могла лежать я. Это меня могли похоронить в двадцать три и захлопнуть над головой крышку гроба навсегда.