– Доброе утро, сеньора. Не могли бы вы сказать, где живет сеньор Эфрен?… Прошу прощения, я не знаю его фамилии.

– Меня зовут Алеха, – сообщила женщина и, развернувшись, стала подниматься по лестнице.

Альваро неуверенно двинулся за ней. В доме было четыре этажа, и прежде чем добраться до последнего, мужчине пришлось преодолеть восемь пролетов выщербленных ступеней. На последнем этаже женщина достала из сумки ключ и повернулась к незнакомцу.

– Вы из Ватикана, не так ли? – спросила она вежливо, но решительно.

– Я, видите ли…

– Он вас ждет. Слушайте внимательно. Я не знаю, сколько ему лет, но думаю, не меньше восьмидесяти. К чему подсчитывать годы, отмерянные Господом? Не так давно с ним случился инсульт, отнялась правая нога и левая рука. К тому же у него жутко перекосило рот, и с тех пор он не произнес ни слова. Слишком гордый, чтобы заставлять других разбирать его невнятицу. Но пусть внешний вид вас не обманывает. Это самый умный и образованный сукин сын из всех, что мне приходилось знать. А я немало их повидала, уж поверьте…

С жесткой улыбкой произнеся последние слова, женщина провела Альваро в комнату, убожество которой вполне соответствовало жалкому состоянию всего дома. Потрескавшаяся плитка на полу, пятна сырости на стенах, двуспальная кровать со смятыми простынями, маленькая плитка в углу, диван с продавленным сиденьем. Хозяйка прошла к распахнутой двери, ведущей в крошечную ванную, и поспешно ее закрыла. Повсюду в комнате виднелись следы былой роскоши. Стены, еще хранившие полустертые остатки росписей, почти полностью покрывали металлические стеллажи, заставленные книгами: старинными фолиантами, редкими изданиями Библии, апокрифами, трактатами по теософии, алхимии и каббале, трудами авторов, чьих сочинений не было в каталогах самых респектабельных библиотек. Инкунабулы на латыни, греческом, иврите, пуническом, арамейском и микенском. Генеалогические древа канувших в Лету родов. Свитки папируса, скрепленные цилиндрическими печатями, и редкие карты на бесценных пергаментах. Раскрытый альбом с древними треугольными монетами… Бессчетные календари, таблицы и криптограммы. Не уместившиеся на стеллажах тома лежали прямо на полу, в углу располагался целый склад допотопных папок, из которых торчали края пожелтевшей бумаги. У окна стоял видавший виды письменный стол, где с трудом умещались два мощных компьютера с двумя мониторами, двумя клавиатурами, двумя парами колонок, сканером и лазерным принтером. У стола, в потертом кресле, одетый в чистую пижаму неподвижно сидел Эфрен: точеное восковое лицо, обрамленное длинными седыми волосами, взгляд устремлен на дождь за окном.

Поколебавшись, Альваро присел на скамейку подле старика.

– Не правда ли странно, что людям нашего возраста приходится привыкать ко всей этой технике? – Гость указал на занимавшие стол компьютеры. – Я вот притащил из Рима свой ноутбук. Он остался в машине. – Эфрен не глядел на гостя, и тот продолжал болтать, чтобы преодолеть неловкость. – Я сюда приехал прямо из аэропорта, как только арендовал машину; учитывая обстоятельства, вы должны простить мне столь ранний визит. Я решил действовать без промедления. Отсюда мне предстоит отправиться в родительский дом… Не знаю, как там сейчас, после стольких-то лет, хотя за домом приглядывают люди из специального агентства. О том, чтобы его продать, я даже не задумывался. Мой дядя, вероятно, говорил вам обо мне… На самом деле я даже не знаю, насколько близко вы были знакомы… Ох, я же не представился. Альваро Тертулли, племянник кардинала Гесперио Тертулли… Глупость какая! Ваша соседка сказала, что вы меня ждали.

На минуту Альваро замолчал, но старик по-прежнему не двигался, и римскому гостю пришлось продолжить свою речь.

– Хотя из письма ясно следует, что вам известно, где находится книга, дядя никогда вас не упоминал. Я не знал даже, что в Севилье есть еще один человек, посвященный в тайну, еще один хранитель. А из письма можно заключить, что на протяжении пятидесяти лет вы были именно хранителем… Неусыпный страж, надзирающий за тем, чтобы пятеро учеников моего дяди тщательно исполняли свои обязанности. Можете представить, как я удивился, когда узнал о вашем существовании.

– Поверьте, я не ставлю под сомнение ваши слова, мне вполне достаточно упоминания Рукописи Бога; никто, кроме дяди, не знал этой истории в таких подробностях. Сам я узнал правду от Руэ, когда мне было двадцать пять лет; я как раз заканчивал учебу на факультете политики и права, ждал рукоположения, и кардинал вызвал меня в Ватикан в надежде, что я пойду по дипломатической части. Тогда он и рассказал мне о миссии исключительной важности, связавшей его с этим городом. Вот почему позавчера, когда я получил ваше письмо… В общем, я приехал сразу, как только смог.

Эфрен впервые взглянул на своего гостя.

Но по-прежнему не проявлял никакого интереса к разговору.

– Вы пишете о пяти чемоданах, которые нужно разыскать до конца года, иначе может случиться большая беда. О том, что я должен встретиться с пятью перечисленными вами хранителями, не предупреждая их заранее ни по телефону, ни иным способом. Но я, признаться, не совсем понимаю… Видите ли, дядя предупреждал меня, что такое может случиться, что один из пяти захочет встретиться со мной, и я должен быть готов к этой встрече. Даже в прошлом году, уже при смерти он все время напоминал о долге, который перешел ко мне по наследству.

Болтовня Альваро, судя по всему, утомила Эфрена. Недовольно поморщившись, он взял со стола дискету и одной рукой ловко засунул ее в дисковод компьютера. На мгновение задержав руку с татуировкой в виде причудливой пентаграммы над системным блоком, старик нажал кнопку, и на экране тотчас же появился символ Windows. Подведя курсор к значку проводника, Эфрен выбрал папку под названием «Пять хранителей». Затем при помощи правой кнопки мыши он скопировал файлы, выбрал диск А, перенес их на дискету, вытащил ее из дисковода и протянул Альваро.

Тот долго вертел дискету в руках, не решаясь убрать в карман, словно опасался ее содержимого и неведомых сил, которые оно может разбудить.

– Полагаю, здесь я найду все нужные сведения и адреса… Как я уже сказал, мне довелось услышать об этом много лет назад. Откровенно говоря, я был далек от всего этого… Мне всегда казалось, что, какой бы страшной угроза ни была изначально, со временем она рассеялась и стала легендой. Вот почему мне нелегко принять новую миссию. – Старик по-прежнему не выражал ни малейшего интереса к собеседнику, но Альваро давно мечтал выговориться и теперь не мог остановиться. – Знаете, мой дядя пользовался огромным влиянием при Святом престоле и надеялся, что я пойду по его стопам. Но это не для меня. Я веду ночную программу на радио Ватикана, рассказываю о новых фильмах, книгах, дисках… Этому я посвятил всю свою жизнь. Как вы догадываетесь, дядю это не слишком радовало. Но он всегда любил меня как родного сына… Он – это вся моя семья. Я знаю, как сильно разочаровал его, и не хочу оплошать в этом новом деле… И я очень рассчитываю на вашу помощь.

Вместо ответа Эфрен отвернулся к окну и снова принялся смотреть на дождь. Казалось, что вся его жизнь проходит в безмолвном созерцании уличной суеты.