– Безумно! – я наклонился, чтобы обнять всех по очереди. Сильнее и дольше всех я обнимал бабушку.

– Ну, – сказала мама, устроившись рядом с Лиром на плоских камнях, – рассказывайте обо всём! Насколько далеко вы забрались на север, встречали ли что-нибудь интересное, как изменились течения, где самая жирная рыба и…

– Погодите, – сказал Кормак, подползая к Мойре. Мист вытянулась во всю длину рядом со мной, а бабушка радостно смотрела на маму. Наконец мы собрались вместе – все до единого, как и должно быть.

Я всегда говорил маме, что наше с ней времяпрепровождение было чудесным, и она всегда соглашалась. Но сейчас она вытянулась вперёд, словно прыгая в воду, мысленно готовясь исследовать каждый берег, прокатиться на каждой волне пропущенного приключения. Меня кольнуло чувство вины.

– Для начала ответьте, куда вы плавали, – продолжала мама.

– Вверх вдоль побережья, – сказал Лир. – Мимо острова с двумя соснами и дельты, где течения образуют водоворот.

– Там снизился уровень воды, – добавила Мист.

В глазах Кормака вспыхнули озорные искорки:

– Мойра увидела в воде одного симпатичного шелки, остановилась расправить усы и шкуру…

– Не делала я этого! – запротестовала Мойра.

– Делала, делала! – не сдавался Кормак. – Мойра просто не может пройти мимо красавчика. Но когда она подплыла представиться, то сразу отпрянула: там был самый обычный тюлень! Видел бы ты эту физиономию – его будто смыло оттуда!

Все добродушно рассмеялись, и даже Мойра. Наконец она сказала:

– Нам, прямо скажем, нечасто встречаются другие шелки. Но надо надеяться!

Лир продолжил рассказ о путешествии. За дельтой вдоль побережья встречалось всё меньше и меньше лодок и домов, а вода становилась холоднее. Они зашли дальше, чем когда-либо, – так далеко на север, что даже видели в воде сверкающие глыбы льда. И в этих местах, сказал он, они повстречались с тремя членами клана белых шелки.

Мама затаила дыхание:

– Белые шелки! Я думала, их не существует.

– Их шкуры светлые, как снежный сугроб, – сказала Мойра. – Как вы думаете, в обличии длинноногих их волосы тоже белые?

Кормак покачал головой:

– У длинноногих волосы всегда тёмные.

– Но у Арана, – заметила Мойра, – есть ведь и светлые пряди.

Бабушка добродушно мне улыбнулась:

– Пятнистый, совсем как шкура.

Я ещё ни разу не встречал шелки вне своего маленького клана. Я подался вперёд.

– Они разговаривают как мы? – спросил я. – Их много?

Но бабушка повернулась к маме:

– Они сказали, что собираются на праздник Лунного дня.

– Лунный день! – тоскливо вздохнула мама. С момента моего рождения она перестала участвовать в обрядах.

Лунный день наступал раз в несколько лет, когда огромная и круглая Луна максимально приближалась к Земле, и тогда её влияние на морские приливы – и на наш народ – было самым сильным. В прошлый раз я уговаривал маму плыть туда вместе, хотя прекрасно понимал, что для такого путешествия нужно иметь ласты и хвост. Ведь чтобы добраться до Пика, придётся дни напролёт плыть в открытом море, где нужна шкура, чтобы спать на воде, необходимо уметь закрывать ноздри и нырять на большие расстояния. Притом плыть придётся самостоятельно, помочь будет некому.

Интересно, но, оказавшись там, нужно сразу же выбираться из шкуры. Только на двух ногах можно вскарабкаться по отвесной скале и оказаться в царстве Луны, чтобы прошептать ей на ухо свои молитвы.

– Все кланы собираются, – сказала бабушка. – Впервые за восемнадцать лет Луна будет так близко.

Мист обратилась к маме:

– Мы могли плыть прямиком туда, но вернулись, чтобы увидеться с вами. Вдруг ты… – её голос затих, когда она посмотрела на меня. Поймав мой взгляд, она опустила голову, как бы извиняясь.

– Это будет в ближайшее полнолуние? – спросил я.

Мист кивнула.

– Как бы мне хотелось поплыть! – сказал я.

На этот раз все согласно кивнули.

– Тогда я смог бы познакомиться с другими шелки, – продолжал мечтать я. – Наверное, их очень-очень много, правда? И все кланы разные? Некоторые приплывут с древних берегов? Наверное, там будут и детёныши моего возраста, и я мог бы играть с ними и…

– Аран, – мягко сказала бабушка, – впереди будет ещё много Лунных дней, и ты сможешь отправиться на другие праздники.

Мои плечи поникли. Мист подтолкнула меня:

– Мы же ненадолго. Туда плыть-то всего три дня, если останемся ночевать на скалах Чёрной бухты.

Лир покачал головой:

– Ты что, не помнишь? На острове теперь есть люди. Они построили там дома.

– Люди! – в голосе Кормака чувствовалось презрение. – Жили бы себе на материке, где им самое место.

Затем все начали обсуждать маршрут и старых друзей, с которыми хотели бы увидеться. У меня не было желания слушать дальше. Я улизнул и побрёл по пляжу, волоча ноги по камням, в направлении приливных бассейнов.

Начался отлив, и морские водоросли бесформенно лежали на песке. Я ткнул рака-отшельника. Он спрятался в раковину, покрытую крошечными шипами и ошмётками водорослей. Это было хорошее убежище: если не приглядываться, то и непонятно, кто там прячется внутри. Я уже собирался поднять его, когда рядом появилась бабушка.

– Пойдём, я расскажу тебе историю, – предложила она.

Я подпрыгнул, но вдруг притормозил.

– Я слишком взрослый для историй, – заявил я.

– Нет, ты ещё не слишком взрослый. Пойдём, найдём место, где не будем мешать остальным.

Она спустилась вниз. Я последовал за ней, втайне обрадовавшись, что она не оставила мне времени на протесты.

Глава 5

Риона Храбрая

Бабушкина тёмно-серая шкура сливалась со скалами, а её белые пятна походили на три маленькие луны. Она облюбовала удобное место и вытянулась там во весь рост так, чтобы волны касались её хвоста.

– Я вспомнила несколько новых историй, – сказала она. – Хочешь услышать, как Кормак перехитрил кита?

Я вытянулся рядом с ней.

– Расскажи о Рионе Храброй.

– Ты же сто раз слышал эту историю!

– Это моя любимая, – примостившись, я положил голову на бабушкин бок. – Мы ведь из-за этого отправляемся в дальнее путешествие? Из-за Рионы?

– Да, верно, – сдалась она.

Бабушка закрыла глаза, чтобы вспомнить детали истории. Я чувствовал, как история буквально витает в воздухе. Чайка, снующая в водорослях, должно быть, тоже это почувствовала, потому что подняла голову и подошла с важным видом.

– История? – спросила чайка, плюхнувшись рядом со мной.

Морские птицы и шелки не понимают язык друг друга. Есть очень много птичьих языков – столько же, сколько видов морских птиц. Но мы можем общаться на очень упрощённом варианте птичьего языка.

– На языке шелки, – прочирикал я, но чайка всё равно осталась.

Когда бабушка заговорила, её голос зазвучал глубоко и проникновенно.

* * *

– Давным-давно на древних берегах жила маленькая шелки по имени Риона. Её клан всегда устраивал лежбище на островах Скеллиг вдали от