Быть заводиком для производства жизни, - отличный повод чувствовать себя полезным. Обронили где-то смысл жизни и не можете найти? Смело хватайте мой! На всех хватит.

Отпускаю Трофимова у третьего подъезда двадцатиэтажного дома, в котором живу почти год. Продавец в магазинчике подвального типа по привычке, завидев меня, кладет на прилавок сигареты, хлеб, молоко. Паспорт не спрашивает, хотя первые полгода ежедневно требовал предъявить, вероятно, считая меня уникумом, который с годами лишь молодеет. Со временем он привык ко мне, а я к нему - чем не зона комфорта? Никогда не съеду с этой квартиры.

В лифте сегодня убирались, даже зеркало почистили. И выгляжу я действительно паршиво, нужно завязывать с экспериментами и лучше питаться. Тру покрасневшие глаза, пока двери не расходятся на последнем этаже. Посплю немного и за работу, дедлайн опасно поджимает.

Странно, но входная дверь закрыта на два оборота, хотя обычно я всегда ленюсь, и проворачиваю ключ единожды. Замираю на мгновение - может, сразу вызвать полицию?

А, к черту. Открываю, захожу, включаю свет и застываю на пороге. В квартире адский погром. Шкаф-купе вырван из стены, упал поперек коридора, перегородив его, одежда валяется в полном беспорядке в куче с проводами, обувью, чашками, разбитой техникой. Кругом стекло, оно противно хрустит под ногами, аж зубы сводит. Для верности все это безобразие щедро полили красной и зеленой красками - приходится зажать нос, чтобы вытерпеть.

Вот теперь точно пора вызвать полицию, но я медлю. Вместо этого, как завороженный, делаю несколько шагов вперед. Берусь за косяк, потому что ноги слегка подкашиваются. Закуриваю и, наконец, захожу в комнату. Картина здесь такая же - даже люстра на полу валяется сорванная, не поленились же, и натяжной потолок порезан и ободран, свисает унылыми лохмотьями почти до пола. А на стене крупными буквами красной краской выведено: «Четыре ноль четыре».

Траханая реальность вновь закатывает под асфальт.

О чем я там говорил раньше? О зоне комфорта? Сегодняшний день ее полностью уничтожил.

Просто стою и смотрю. Проедь мимо поезд - не замечу, клянусь.

Короткий смешок вырывается изо рта, и я глушу его ладонями, зажимая губы, обрывая поток нецензурщины, которая так и норовит политься.

Остальные стены изрисованы теми же цифрами, только в зеленом цвете. Поворачиваюсь на месте, вижу их снова и снова, машинально начинаю считать. Четыреста четыре четверки, вполовину меньше нулей.

Начинается. Снова.

С психу ударяю кулаками по стене. Тру рукавом одну из надписей - краска размазывается, но скорее пачкает, чем стирается. Что за хрень опять происходит?! Да сколько можно уже?! В голове бахает, перед глазами белые вспышки и изогнутые линии, плывут следом за взглядом, которым скольжу по стенам снова и снова. Входная дверь теряется, знаю, где она, но добраться не могу. Тушу выпавшую изо рта сигарету ногой, достаю новую. Надо умыться.

Ванная изрисована в том же стиле больного на голову уличного художника, обрываю себя, так как машинально снова начинаю считать цифры. Без того знаю, сколько их. И на зеркале, разумеется, словно кровью, красной краской выведено пресловутое: четыре ноль четыре. А ниже надпись: «Что же это означает? Кто подскажет? Секрет откроет? Кто за несколько часов себя к боли подготовит?». И ниже приписочка: «Верный ответ: ТЫ».

Смотрю на свое отражение, изрисованное чужой рукой. Дышу. Дышу. Умываюсь. Конца не будет. Либо я их отымею, либо они меня.

Ждать нельзя, этой девчонке - кто она там такая: журналистка, фанатка, детектив - с псевдонимом Элен - конец. Раз не захотел с ней разговаривать, они решили припугнуть? Что ж, я покажу им, на какие поступки способен запуганный звереныш. Тушу сигарету о собственное отражение в зеркале, в груди болит по-прежнему сильно, режет, тянет. Валить отсюда надо. И как можно скорее.

В шкафу не осталось ни одной вешалки, одежда на полу, вымазана, испорчена. Даже не знаю, что прихватить с собой. Фотография стены с надписью уходит адресату, и через секунду брат перезванивает.

- Костя? Я все понял, - его голос натянут, звенит. - Высылаю машину. Жди у подъезда. Никуда не уходи. Квартиру не запирай, сейчас направлю к тебе полицейских.

Отключаюсь, оглядывая помещение еще раз. Пишу Антону: «Я поеду на дачу. Слишком опасно, сам знаешь, не за чем волновать твоих. Не обсуждается».

***

Глоток свежего воздуха проясняет мысли. День близится к вечеру, темнеет. Фонари зажигаются, их тусклые лампы освещают спешащих с работы соседей, волочащих неподъемные пакеты с логотипом ближайшего супермаркета. Здороваюсь кивком головы, пытаюсь изобразить вялую улыбку. Старушка с клюкой и резким нравом, как обычно, проходя мимо, сетует, какая невоспитанная нынче молодежь - ни поздоровается, ни про здоровье не спросит.

Знали бы они все, что сегодня в подъезде орудовал… кто? Маньяк? Подражатель? Уничтожил обстановку в квартире, исписав ее дьявольскими надписями, значащими так много для тех, кто в курсе.

За подобные шутки следует отрывать головы, и на этот раз я настроен решительнее, чем когда-либо.

***

Сурдопереводчика у полиции, разумеется, нет и не было никогда, поэтому сажусь за сочинение, я ведь вроде как глухонемой. Вывожу на листе дату, время, подробно расписываю, где был, что делал (минуя Эльзу, конечно), момент возвращения домой и то, что обнаружил. Про Элен пока ни слова, хочу лично добраться до змеи, а полиция может спугнуть девку. Видел ее работу в клинике, слезы лились - успевай ведро подставлять. У полиции, конечно, есть свои методы, но у девчонки, судя по всему, хорошая крыша, раз она пошла напролом.

Кто стоит за новой волной травли? Зря они подсунули мне девчонку, с нее и начнем раскручивать клубочек, авось, внутри что-то ценное обнаружится.

О чем она там рассказывала на собрании? О нападении? Что ж, я ей устрою повод приходить в клинику снова и снова. Завтра ее слезы будут искренними.

Элен

Выше нос! Что бы ни случилось, всегда существует план «Б». Если нет плана «Б», то нужно успокоиться, сесть и придумать его.

Я не верю в бесплатный сыр, честных мужчин и безвыходные ситуации. Поэтому, когда кажется, что окружающий мир катится в чертов, заставленный раскаленными сковородками ад, просто держу пару пакетов с замороженными овощами поближе к заднице, совершаю особенно хороший поступок и терпеливо жду новой возможности. Важно распознать ее и не упустить. А еще важно - верить в себя. Иногда только на этом все вокруг и держится. Но часто именно с самооценкой - самые большие проблемы.

Еще немного, и я докопаюсь до истины. Осталось чуть-чуть.

Таблетка от головной боли, наконец, подействовала, и я уже почти отошла от неприятной сцены в клинике. Вдох-выдох. Полной грудью. Несколько раз, как учила бабушка. Она одна из немногих, кто всегда понимал меня, ее точными советами я и живу до сих пор. Хорошо, что они накрепко десятками длинных коготков впились в память, перекроили меня изнутри, заставляя взрывного подростка действовать согласно логике благоразумного человека.