Не сказать, чтобы Танька была очень подавлена, просто это как-то необычно, когда нет мозга. У всех он есть, а у тебя его нет. Впрочем, может, и у других нет? Рентген же не всем делают… Вдруг у нас полмира безмозглых?

Мозга навалом было, а потом его не стало… Куда же он исчез? Кому он мешал? И был ли он вообще когда-нибудь? Что, если он был, но исчез сегодняшней ночью «благодаря» той плаксивой бабе?

Как бы то ни было, Танька оказалась безмозглой. В прямом смысле слова.

«Ну, дела, — думала она, возвращаясь домой в битком набитой маршрутке. Люди сидели друг у друга на коленях, на плечах, на голове и на ушах, расположились на полу, дышать было нечем, и в такой жуткой обстановке Танька думала над случившимся. — Прикол так прикол… У меня нет мозга… А чем же я тогда сейчас вот думаю? Хм… Чем-то ж, получается, да и думаю…»

Перед Танькиным мысленным взором предстала тетка с располагающим лицом, которая уплетала за обе щеки ее (Танькин) мозг. А почему уплетала? Да потому, что у нее не было своего.

Танька пропиталась искренним сочувствием к тетке. Только сейчас она поняла как это ужасно, когда нет мозгов. Мелочь, конечно, а настроение подпорчено.

Впрочем, явных неудобств Танька пока не испытывала, но все равно было как-то фигово — тетка сожрала ее мозг во сне, а оказалось, что его нет и в жизни.

«Чушь какая-то, — подумала Танька. — Такое впечатление, что я нахожусь в каком-то бреду… Совершенно ничего не могу понять. То сон этот дурацкий, то мое пустоголовие… Я так и не поняла, существуют ли Пузикова, Шапитохина и Забавина или нет? Но если, допустим, нет, то как я могла их придумать? Или могла? Сама придумала, сама поверила? Ой, мне ж выходить надо».

— Остановите на «Школе»! — попросила Танька водителя, перекрикивая громко включенное радио. Играла, нет, гремела так, что железные стены содрогались, какая-то классическая музыка.

Все пассажиры, максимально удобно расположившиеся по отношению друг к другу, повернули к Таньке свои головы (интересно, в них что-нибудь было?) и уставились на нее недобрым, осуждающим и уничтожающим взглядом.

— Сиди уж, деточка, до конечной, — посоветовала какая-то старушка, со всех сторон придавленная чьими-то громадными клетчатыми сумками.

Танька, как назло, находилась в самом конце маршрутки, и до выхода ей пришлось бы пробираться с большим трудом. Но выходить-то надо.

— Ага, ага, — поддакнули все, — как мы тебя выпустим? Сиди уже давай и не возникай. Уроки учи.

— Ну, вы все одновременно выдохните, и я вылезу, — невозмутимо предложила Танька.

Пассажиры переглянулись.

— А что, это идея, — сказала та старушка. — На счет «три». Раз, два, три…

Все выдохнули.

Танька пулей выскочила из маршрутки, которая газанула еще до того, как девчонка полностью вылезла, и огляделась.

Внезапно — темнота.

Сознание унеслось в какую-то черную воронку. Его полет сопровождался грохотом классической музыки, которая доносилась из уезжающей маршрутки.

Бредятина на постном масле, или Цыганское гадание

И что бы вы думали? Танька…(волнующая барабанная дробь)… проснулась.

Трень-трень-трень… — прозвенел будильник.

Танька вскочила с кровати как ужаленная. Она тяжело дышала, пот с нее тек градом.

— Ни черта себе сон, — сказала она, наливая себе воду из-под крана. Залпом осушила стакан. Зубы звонко стучали о его стеклянные стенки. — Ну и сон… Бли-и-ин… Кому скажи — не поверят. У меня нет мозгов! Цирк бесплатный. Ха!

Таньке стало смешно. Такая чушь может только присниться, в жизни такого не бывает. Да и потом, главное доказательство — Сарафанов не умел играть в футбол. Мяча он боялся как огня. А все потому, что в детстве старшая, уже умудренная жизнью семилетняя сестра ему внушила, что во всех футбольных мячах заложены бомбы, которые рано или поздно взрываются. Сарафанов вырос, понял, что сестра глумилась над ним, но страх перед взрывчаткой в мяче остался.

Размышляя над судьбой Сарафанова, Танька примчалась в школу. И сразу — к своей соседке по парте и по совместительству лучшей подруге — Дуське.

— Дуська, прикинь, что мне приснилось! — закричала Танька. — Мне приснилось, что мне снится сон! — И Танька все выложила подчистую. А под конец рассказа поинтересовалась: — А Галка где? Хочу ей сон рассказать. А Сарафанов?

— Ты бредишь? — осведомилась Дуська. — Какая еще Галя с Сарафановым? Они ж тебе приснились. Знаешь, ты кто? Юмористка на всю хату! Блин! Сто раз просила не называть меня Дуськой! Я Евдокия!

Таньке стало как-то нехорошо. Внутри что-то словно перевернулось.

— Ка-а-ак это?… — несколько заторможенно спросила она, медленным взглядом обводя класс.

— Да вот так, «каком» кверху, — пожала плечами Дуся. — А про мозги и думать забудь — этого не может быть. Человек без мозга не сможет жить. А на башке у тебя что? Черт-те что и сбоку бантик?

Танька взяла зеркало и посмотрелась в него — действительно, у нее на голове красовался бант. Красный такой, широкий шелковый бант. К чему бы это? Она же никогда не носила бантов. Тем более красных таких, широких и шелковых. Кто ей его нацепил? Она же перед тем, как идти в школу, провела у зеркала полчаса, и никаких бантов не было! Откуда же он взялся? По пути в школу вырос?

Признаться, Танька конкретно так смешалась. А еще обиделась на Дуську — получается, Танька — это «черт-те что», ведь у нее сбоку находится бантик.

«Фигня какая-то… — подумала она, сдирая бант. Мысли в голове ворочались медленно, тяжело, нехотя. — Что со мной происходит? Последствия переходного возраста, что ли? Поскорей бы я уже перешла!»

— Ну так что? — поторопила Таньку Дуська. — Откуда ты эту убогость выдрала? Из бабушкиного сундука?

Дуська была эмоциональной, нетерпеливой, ехидной, обожала всех подкалывать и очков не носила — не то что Галя из Танькиного якобы сна.

Только Танька открыла рот, чтобы что-нибудь попытаться ответить, как в кабинет влетел мальчишка из младших классов Вася Василюк и подбежал к Таньке.

— Вот, — протянул он ей лист бумаги в клеточку. — Это тебе.

Ничего не понимающая и офигевающая все больше и больше Танька взяла листок.

Пацан показал всем фиолетовый (как Танька решила — из-за жвачки) язык и убежал.

Танька раскрыла сложенный пополам лист. А там было написано черной гелевой ручкой такое послание:

«Привет, безмозглая!

Ну, как тебе живется без мозгов? Чувствуешь себя неполноценной, да? Завидуешь окружающим, что у них есть мозги, а у тебя нет?

Короче, слушай меня сюда: если хочешь получить свои мозги обратно, приходи сегодня на улицу Береговую, 40, к 14.34. Опоздаешь хоть на минуту — мозги свои обратно не получишь уже никогда. Тебе все ясно? Крепко целую, Серега Штопор».