на половину пустой шкаф в гостиной. На кухне пара щкафчиков и стол с четырьмя табуретками. В спальне у каждого одна тумбочка, кровать и шкаф. У Леры ещё стоял письменный стол, за которым делались уроки. Никаких штор, книг, ковров, сувениров. Единственная роскошь – это один на всех телевизор в гостиной и личные ноутбуки. Одежда – та, которую можно уложить в чемодан. Любого, кто переступал порог этой квартиры, брала оторопь. Складывалось впечатление, что его жители только и делают, что собираются на выход. На уют здесь не было и намёка.

Максима по-прежнему не покидала слабость во всём теле, но он однозначно не замечал трудностей пути от больничной палаты до порога дома. Сестра помогла ему усесться на диване в гостиной.

– Ты что-то хочешь?

– Нет, спасибо, можешь заниматься своими делами.

Она посмотрела на него с лёгким недоверием. Но потом убедившись, что никто не шутил, чмокнула его в щеку и отправилась к себе.

Сидя, Максим намеревался включить телевизор, но кнопки на пульте не срабатывали. Ему не хотелось тут же отрывать Леру от ее девичьих дел, и поэтому он уставился на фото в рамке, стоящее на безмолвном телевизоре. На снимке были запечатлены он с сестрой и родители, погибшие 6 лет назад при пожаре семейного дома.

– Вставайте сейчас же! Мы горим! – отдавался из коридора эхом крик отца в голове Максима. Едва подняв сонных детей из кроватей на ноги, он стал их выводить сквозь густой дым. Всем троим пришлось нагнуться и прикрыть головы, так что путь они пересекали на ощупь. В горле першило, а глаза закрывались от жжения и слез. Лера, идущая сзади, вцепилась в футболку брата, а тот в свою очередь двигался самым первым.

Наконец-то показался вход во двор, и дети едва понимающие, что к чему, жадно вдыхали прохладный августовский воздух.

Однако только спустя несколько минут до Максима дошло, что не видно ни отца, ни матери. Рядом с ним стояли собравшиеся соседи из ближайших домов. Пожарных всё ещё не было. Ему стало нехорошо от предчувствий.

– Где отец? Он же выводил нас из дому… – спросил он шёпотом, и поэтому никто не ответил ему. Шум от пожара, уничтожавшего всё дорогое сердцу, заглушила сирена от машины с пожарными. Никто не бросался внутрь, но каждый стоял и наблюдал как заворожённый, как пламя пожирает внутренность дома, построенного из красного кирпича. Ощутимый ветерок дул против передней части дома, и поэтому никто из наблюдающих не рисковал задохнуться в опасном дыму, который совершенно не думал униматься.

– Поздно… – с ужасом осознал Максим, глядя на то, что тушить по сути стало нечего. Крыша, не выдержавшая борьбы со стихией, рухнула.

Лиза прижалась к ошеломлённому брату, пряча лицо в футболку.

– Макс, а мама и папа там?

Пожав плечами, чтобы сестра не закричала от потрясения, он понимал, что всё осознает. Их больше нет. Ему ещё в школе поведали, что при пожарах умирают сколько не от ожогов, сколько, в первую очередь, от дыма, смертельного для всего живого. Глаза предательски стали увлажняться. Не хотелось смотреть Лере в глаза, чтобы сообщить, что они остались без родителей. Ему ещё не исполнилось семнадцать, и школу не окончил. А ей и того пошёл всего лишь первый десяток. Они – одни на всём белом свете.

Их грозились отдать в детский дом, но на помощь пришел дядя со стороны отца. У него и жены были свои дети. Две дочери примерно возрастом Леры. Но что он, что сестра – оба они чувствовали себя лишними в новой семье, почти что лишь гостями, которые имели наглость задержаться дольше, чем на пару дней.

Трагические события совпали с последними месяцами учёбы в средней школе. Мечты о получении желанного высшего образования пришлось забыть: Максиму некогда было протирать штаны как ни в чём не бывало, когда тебе пора заботиться о себе, не надеясь на излишнюю доброту дяди. Тот никогда ничем не намекал на то, что его стесняют новоявленные члены семьи, но едва скрываемая злоба от жены и дочерей не вселяла благотворную атмосферу. Поэтому Максим подал на заочное по неинтересной ему специальности, но в доступной форме. И одновременно не мешкая, принялся хвататься за любую работу, связанную со строительством, потому что отец имел опыт работы в этой сфере. И покойный старался приобщить к делу взрослеющего сына, который в общем-то не уклонялся. Появились деньги – появилась уверенность в себе и в свои силы. Дядя, конечно, не возражал против работы племянника, даже поощрял, считая, что тот таким образом становится мужчиной. Но Максиму пришлось пожертвовать друзьями, в которых теперь виделись невольные виновники в гибели родителей, а также и  развлечениями – сказывалась нехватка времени.

Дня совершеннолетия Максим ждал с таким же вожделением, как прежде – какой-нибудь праздник, суливший подарок. Возраст, обещавший подарить независимость от дяди и освобождение от боязни оказаться в детском доме. А ещё он намеревался забрать Леру. Сестра не раз твердила ему, что в этом доме она – чужая и никто её не любит.

– Ну, почему же? Дядя вроде рад нашему присутствию, да и меня не забывай, я твой защитник.

Лера озабоченно опускала голову, а губы поджимались.

– Да, но эти… Они не принимают меня, словно я порчу им жизнь. Саша позавчера разлила чай на мою домашнюю работу. Мне поставили двойку. Я думаю, что она специально так сделала.

– Почему ты так решила?

– Да потому что с чего бы ей приносить мне чай? Разве что только подложить мне свинью!

– Ты преувеличиваешь.

Но увы, Лерины неприятности на этом не закончились. Сёстрам понравилось, что Лера не имеет возможности пожаловаться (Максима они не принимали всерьёз), чем и пользовались. Дырки на колготках, разлитая паста из ручки в рюкзаке, измазанные джемом учебники – лишь малая доля из тех гадостей, что они учиняли над беззащитной девочкой. Они настолько обнаглели, что даже брату становилось ясно, что некогда чистоплотная Лера не способна чинить самой себе каверзы. Бричем понимание коснулось даже дяди, но что тот мог противопоставить жене? Та могла пожаловаться в органы опеки с целью не допустить того, чтобы на репутации дочерей легло пятно хулиганок.

И вот, будучи уже взрослым по паспорту, Максим сидел рядом с дядей, пока женская половина ходила в продуктовый магазин, и осторожно заходил издалека.

– Дядя, у меня серьёзный разговор, поэтому мне важно, что вы меня выслушали.

– Конечно, Макс. Всегда готов выслушать.

Несмотря на добродушный тон и улыбку на круглом лице дяди, Максим едва собирался